Проклятая Мангазея

Волошин Константин

– Матир просил тебя зайти к нему, – как-то таинственно молвила дочка.

– Что ему нужно? И чего это ты его на местный лад назвала?

– Уже привычка появилась, тятя. Все так говорят, а что, я хуже всех?

– Скоро ты и своё имя русское забудешь, – Тимофей улыбался беззлобно.

– Так ты не дашь забыть. К тому же мне оно самой нравится. Анастасия! Звучит! Разве можно сравнить с Минбеликой? Или Мин, а ещё хуже Бика! Фу! – И оба рассмея­лись весело и довольно.

Матир встретил Тимофея с Настей как-то странно. Оглядел

молодого воина, каким теперь стал Тимофей. Перевёл глаза на Настю. Те стояли в ожидании.

– Ну, садитесь на подушки! Рассказывай, как тебе русский город?

– А что тут говорить, господин? Мне всё понравилось. Жаль, что в сам город я не попал. Приказчик не позволил. Да и денег нет у меня. Да я не обижаюсь, госпо­дин. В другой раз повезёт больше. Ещё всё впереди, господин.

– Верно думаешь, – кивнул хозяин на скатерть, уставленную вкусными кушанья­ми и вином. – Сначала поужинаем. С помощью Всевышнего и остальных богов, – под­мигнул хозяин, – насытимся пока земными благами.

Они выпили довольно слабое, но ароматное вино, и принялись со стеснением упле­тать мясо, пельмени и фрукты. Их тут было много. А хозяин заметил со вздохом:

– Твоя дочка запретила мне есть жареное мясо. Просто злодейка! Как без мяса? Но я послушался. Теперь буду ждать, как это скажется на моем здоровье. Жена то­лько и делает, что пилит меня за такое отступление от здешних обычаев.

– Господин, только так можете поправить своё здоровье. Ничего жареного. Од­ни фрукты, овощи в ягоды с травами. И то не всякими. Я сама буду вам их прино­сить. А из мяса только белое и из дичи.

– Понимаешь, Тимошка, какую жизнь мне предлагает твоя дочь?! Выдержу ли? Одна­ко ты должен заметить изменение в моем здоровье. Видишь, что со мной сделала де­вчонка твоя! Молодчина всё же! Давай выпьем за её счастье и здоровье. Пусть её жизнь благоухает цветами! – Он с улыбкой глядел на Настю, кивнул ей и всё же за­ставил взять пиалу с вином. – Чуточку вина никогда не мешает, дочка. Виноград – чудесная ягода. Ты ещё поймёшь это. Скоро он вызреет, а ещё с юга привезут та­кой, что язык проглотишь, девочка.

Так в никчёмной болтовне просидели с час. И тут хозяин сделался серьёзным.

– Тимофей, хочу с тобой обсудить важное дело. Настя, выйди пока. Позову, – Матир проследил за девочкой и повернулся к Тимофею. – Твоя дочь достойна многого, друг. И я подумал соединить наши роды. Ты согласен на свадьбу моего Бабуша с Настей? Уверен, что у них сложится хорошая семья.

Слова Матира оглушили Тимку. Он никак не ожидал такого предложения. И отка­заться было боязно, и согласиться страшно. Настька так боится этого Бабуша! А в голове Тимошки уже вихрились самые мрачные и страшные мысли. И он решился.

– Разве мы, рабы, достойны такой чести, хозяин? К тому же Насте ещё тринадцати нет. Совсем девчонка. Даже не знаю, что и ответить.

– Это же не завтра будет, – продолжал настаивать хозяин. – Как стукнет тринад­цать, тогда и свадьбу сыграем. – И пристально глядел на Тимофея.

– А ваша супруга? Она ведь терпеть не может мою дочь, хозяин.

– Считай, что её вовсе не существует, – с горчинкой в голосе ответил хозяин.

– Разве так можно, хозяин?! Да и вся ваша родня будет против. И что ждёт мою дочь в таком обществе? Хозяин, вы задали мне такую сложную задачу! К тому же моя Настя сильно боится Бабуша.

– Ничего страшного. Бабуш не урод, и они всегда могут сдружиться. К тому же то будет только весной. Времени ещё много до свадьбы. А с рабством я могу и завтра порешить. Будешь моим человеком, и никто тебя не тронет.

– То бабушка ещё надвое сказала, хозяин, – отчаяние подвигло Тимошку на нагло­сть, и Матир сощурил глаза. То был недобрый знак. Всё же он заметил мирно:

– Ладно, времени у нас много в запасе. Поговори с Настей. А я посмотрю. Бабуш пока ничего не знает о моих замыслах. Его тоже спрошу. Хотя то и без обычая.

Настя целую неделю находилась в состоянии подавленности и страха. Отец тоже чувствовал себя не намного лучше. Бабуш и ему не нравился, но неприязни к нему у него не было. А Настя часто говорила отцу, что этот человек с плохими намере­ньями и способен на жестокость.

– Откуда ты это можешь знать, дочка? Обыкновенный мужик.

– С ним трудно будет жить, тятя. А я не могу объяснить тебе, почему у меня такое о нем мнение. Может, от матери. Она почти такая же жестокая и злая.

– И что теперь нам с этим делать? – задал вопрос отец. – Отказаться, значит, жестоко оскорбить Матвея. Он и так намекнул, что может сделать нашу жизнь совсем не такой хорошей, как сейчас. И мне страшно подумать, что в этой жизни будешь ты.

– Он так сказал? – расширила она глаза и с удивлением взирала на отца.

– Не точно так, конечно. Но смысл я понял именно так. Хорошо, что до того времени ещё много времени ждать. Ты же родилась в марте. А до него ещё почти де­вять месяцев, – быстро посчитал он время. – За это время многое может поменяться.

– И Матвей может умереть, – добавила Настя, а Тимофей с подозрением глянул в её черные глаза. Они смотрели излишне наивно, а отец уже знал, что это глаза не­доброго взгляда, сулящие что-то плохое. Он даже не осмелился спросить. Хотя был готов легко отдать жизнь за дочь, если такое потребуется.

Вертикальные складочки в уголках её губ уже не выглядели смешливыми. Тоже признак решительности и непреклонности. Смутное беспокойство охватило Тимофея. Показа­лось, что в их жизни вполне могут наступить суровые времена. Вздохнув, подумал обречённо, что и так не может похвастаться привольной жизнью всё эти годы. И тут же успокоился мыслью, что всё образуется, и не такие уж они с дочерью слабые, что­бы падать духом и не найти выход из такого тяжёлого положения.