Проклятая Мангазея
Шрифт:
– Причалим. Чего уж там? Давно пора. Вон Настя устала. Да и пищи добыть не мешает. Благо её сейчас достаточно в тайге. Может, кого встретим. А то только кострища и видели, а самих людей нет.
Выбрали место уже на берегу Енисея. Левый берег был далеко и на нем ничего нельзя разглядеть кроме темной стены тайги и редких скал.
А перед полднем следующего дня мимо проходила лодка с пятью местными не то охотниками, не то рыбаками. На призыв подойти и познакомиться им не ответили.
– Охота было б узнать место. Где мы сейчас? – Тимофей
– Ещё узнаем. Вряд ли то последние люди здесь, – заметил Таган. – Хотя узнать название нашей реки не помешало бы. Правда, это нам ничего бы не дало.
Держались рядом с берегом. Опасались случайного порыва ветра, а течение было достаточно сильным. И высокая вода только начала спадать. Так что за день не больше пяти вёрст делали. Благо рыба ловилась хоть и слегка, да вместе с травами и черемшой в придачу хватало. Потому постоянно приставали к берегу, и Настя быстро находила нужное, и тем поддерживали себя. Ещё она постоянно требовала от мужчин весёлости и бодрости духа. Тимофей, глядя на дочь, старался выполнять её требования. Не хотел обижать.
Не прошло и недели, как встретили на берегу стойбище туземцев. С опаской пристали. Охотники и рыболовы, они встретили настороженно, но не отказали в ночлеге.
– Таган, попробуй разузнать что-нибудь о реке, – просил Тимофей. – Тебе легче будет общаться с ними. Русских они, наверняка, уже знают. И ничего хорошего нам от того не светит. Пробуй же!
После долгого и утомительного разговора, который они всё плохо понимали, Таган всё же узнал, что впереди дня через четыре можно выйти к большой реке Пит.
– После того Пита будет ещё большая река Ангара. Но до неё ещё больше трёхсот вёрст грести. А против течения нам обойдётся это в месяц. Может, вода упадёт и течение утихнет немного.
– Провианта мы не разживёмся у них?
– Рыбы точно будет. А с мясом не могу сказать.
– Ладно, не будем жадничать. Уже так привыкли к голодному существованию, что вполне терпимо.
Как и обещал Таган, до Пита шли почти месяц. Чудом удавалось иногда находить у берега противотечения и ими пользовались. И это единственное облегчение по пути дальше, куда сами не смогли бы сказать.
Ангару прошли уже в корце августа. Дни становились короче, и по утрам было довольно холодно. Иногда и подмораживало с инеем на траве. Перелётные птицы собирались в дорогу в стаи и ждали чего-то. Их не так трудно было бить, и у путников часто было мясо. А рыбу и так ловили и даже сушили и коптили. Благо соль запасли и тратили её очень бережно.
А Тимофей всё чаще ворчал себе в бороду:
– Неужели на этой реке нет ни одного русского поселения? Такого быть не может! Такой богатый край, и наши землепроходцы до сих пор не появились на Енисее?
– Землица здесь дюже обширна, – вяло заметил Таган. – Трудно сразу всё охватить, Тимошка. Людишек по всей Руси не хватит для такого дела. А денег сколько потребуется. Долго ещё ждать нам тут твоих земляков.
– Не скажи, – не сдавался Тишка. – Наши слишком жадны до безхозной землицы, как многие считают и говорят. А тут тоже людишки живут, и дани никому не платят. Да скоро эта ихняя благодать обязательно окончится. Чую.
– Как встретим какое стойбище – тут же надо попытать о русских городках или острогах. Вдруг имеются такие и тут.
– Ты как в воду глядел, Таган! – крикнул Тимошка и указал на селение на берегу. – Пристанем? Попробуем расспросить.
– Конечно! – довольный ответил Тимошка. – Страсть, как охота с людьми поговорить по-человечески. Правда, они нас не поймут, как и мы их. И всё ж!
Селение состояло из чумов, среди них с лаем бегали собаки, сзывая жителей встречать гостей. Те уже сбегались на берег и даже помогли вытащить лодку подальше на пологий берег.
Таган старался уловить хоть какие знакомые слова. Ничего! И стал жестами показывать, что им надо. Те быстро поняли и в свою очередь требовали плату. А у путников ничего не оказалось. Всё пропало при житье у озера иди в пути. И тут Настя, с интересом слушавшая всё это, спросила у отца:
– Что такое плата, тятя? Таган сказал о каких-то деньгах. Вроде слышала о них, но забыла и не могу вспомнить.
– Деньги, это такие кружочки из разного металла. Самые дорогие из золота. Оно жёлтое и никогда не покрывается ржавчиной, как железо. Серебряные дешевле, а медные совсем мало стоят. За эти кружочки можно купить все, чего душа захочет.
– Ты сказал, что самые дорогие из жёлтого металла Мама собирала как раз жёлтые камешки. Я тебе говорила.
– Так, может, то был золотой песок? – с удивлением воскликнул Тимофей. – И что с того? Мамы давно нет и тех камушков тоже.
– А вот и нет! Я их нашла весной. И они со мной. Показать?
– А как же! Только не здесь. Пошли куда-нибудь подальше от людей. Где это?
– В лодке. В мешке с нашими одеждами для зимы. Идём, я тебе покажу.
Лодка оставалась на месте, и никто не стал ничего в ней брать. Таков обычай. У гостей красть нельзя.
Настя долго рылась в мешке и показала кожаный мешочек. Тимоха узнал его. Мешочек сшила для мелочей Айсе, и теперь в нём что-то лежало тяжёлое. Он ощутил это на ладони, развязал шнурок и заглянул внутрь. Немного высыпал на ладонь. Песок засверкал жёлтыми крупинками. Одна выпала размером с орешек кедра и Тимошка вспомнил его по рассказу дочки.
– Ты знаешь, Настенька. Это, скорей всего и есть золото. Песок с камушками. Фунта два или чуть меньше будет. Тяжёлый. И ты всё время его таскала в карманах? Или он всегда был в мешке?
– Не всегда, тятя. Я часто его перекладывала. По необходимости, – поправилась она и вопросительно глядела на отца. – Это много стоит?
– Ещё как дорого, милая Настенька! За такое легко можно нанять коней и ехать хоть на Русь! Я возьму?
– Бери, конечно! Это же мама собрала, а она наша семья. Я рада, что это может хоть как-то нам помочь. И еду можно на это купить?