Проклятая реликвия
Шрифт:
Во всем этом кошмаре — в стены летели булыжники, защитники падали вниз — оставалось только одно место, которое поддерживало в людях нормальный рассудок. Храм. Здание Ордена располагалось на юго-западном краю города. Надежная крепость, но рыцари не прятались внутри. Хотя сам Храм находился на некотором отдалении от сражения, рыцари каждый день были в самой его гуще. Когда мусульмане атаковали, Гийом де Божё, гроссмейстер рыцарей, мчался туда вместе со своими людьми. Они с ужасающими криками вступали в бой, высоко подняв над головами свои черно-белые знамена, кололи и рубили до тех пор, пока не отбивали
Но настал день катастрофы.
Произошел сильнейший, сокрушительный взрыв, и Болдуину пришлось нагнуться, чтобы обломки камней не снесли ему голову. Он находился впритирку к месту под названием «Проклятая Башня», и мусульмане атаковали отовсюду. Они поднимали осадные лестницы, орды пронзительно вопящих воинов карабкались вверх, стрелы сшибали каменную кладку рядом с ухом Болдуина; снаряды из пращи грохотали по доспехам, но над всем грохотом сражения он слышал крики справа. Обернувшись, он с ужасом осознал, что враг уже добрался до башни и теперь баррикадирует ворота, чтобы создать место для вылазок в самом центре городских защитников.
Болдуин вместе с остальными рвался вперед, но именно тамплиеры прорвались сквозь многочисленную толпу. Болдуин увидел впереди Гийома де Божё. Тот побуждал своих людей к еще большим усилиям, потом поднял руку, и меч его был весь в крови и глянцево блестел, словно смазанный хорошим красным жиром, но вдруг споткнулся и исчез. Битва становилась все более жестокой, ни одна сторона не уступала. Тут сильный удар по шлему сбил Болдуина с ног, и он потерял сознание. Какой-то рыдающий человек оттащил его в безопасное место.
— Со мной все хорошо, — выдохнул Болдуин, очнувшись. В голове еще звенело, но самая худшая боль уже была позади. Он поблагодарил своего спасителя, но тот, кажется, даже не услышал его. Он смотрел на группу людей, которые медленно шли и несли тело.
— Ты видел это? Ты его слышал? Для нас не осталось надежды.
— Кого? — спросил Болдуин.
— Божё! Он сказал: «Я больше не могу. Я уже мертвец. Посмотрите, какая рана». — Неожиданно человек всхлипнул. Борода его сбилась на одну сторону, лицо сгорело под солнцем. Он посмотрел вверх и погрозил кулаком небу. — Иисус на небесах, почему Ты не помогаешь нам? Мы защищаем Твою землю!
— Болдуин!
Пинок по ноге заставил его раздраженно заворчать, но Болдуин открыл один глаз и без воодушевления посмотрел вверх.
— Чего ты еще хочешь? Неужели невозможно хотя бы минуту побыть одному, Саймон?
Его обидчик был мужчиной высоким, худощавым, лет тридцати пяти. Черты лица у Саймона Паттока были очень решительными, лицо загорело и обветрело, а волосы на висках начали седеть, но он все равно выглядел намного младше своих лет. Он посмотрел на своего друга, и глаза его загорелись лукавством.
Последние семь лет этот крепкий, грубый человек служил бейлифом в Лидфорд-Кастл, и ежедневные поездки верхом по вересковым пустошам, чтобы разбираться в спорах горняков из оловянных рудников между собой и местным населением сделали его сухопарым, как гончий пес. А сейчас его хозяин, аббат Роберт из Тэвистока, пожаловал ему новый пост. Он стал Хранителем порта Дартмут, и эта должность нравилась ему гораздо меньше.
— Хранитель Королевского Покоя, должно быть, устал после стольких напряженных дней? Он иногда даже вставал с зарей.
— Кое-кому приходится работать, чтобы заработать на жизнь, бейлиф. За последние несколько дней мне пришлось решить слишком много судеб, чтобы слушать всякую чушь от низших чиновников.
— Ого! Низших, вот, значит, как? — прыснул Саймон и дернул одеяла, которыми укрывался Болдуин.
— Забываетесь, бейлиф! — проворчал Болдуин. — Я — Хранитель Королевского Покоя, а на этой неделе я еще один из судей его королевского величества по рассмотрению дел заключенных. В моих руках и жизнь, и смерть, так что не зли меня.
— И не помышлял, — невинно ответил Саймон, подвигая табурет и усаживаясь.
Болдуин, высокий, плотный и широкоплечий мужчина, в последнее время начавший слегка толстеть, что-то буркнул, с сомнением рассматривая его. Ему было уже за пятьдесят, но годы отнеслись к нему по-доброму. У него были темно-каштановые волосы и карие глаза, и бородка, аккуратно облегавшая подбородок. Когда Саймон познакомился с ним, борода у него была черной, но теперь стала пегой, испещренной сединой. Седина проглядывала и в волосах, и Саймон неожиданно сообразил, что его компаньон на самом-то деле уже старый человек. Это осознание было тревожным. Он уже потерял многих друзей, и мысль о том, что можно потерять и Болдуина, оказалась болезненной. В желудке заворочался тяжелый ком.
— Я тебе не доверяю, — заявил между тем Болдуин и неохотно поднялся с кровати. Он вздрогнул от прикосновения прохладного воздуха и натянул на голые плечи льняную рубашку. — Эта неделя оказалась мрачной. Столько людей повешено!
— Они получили по заслугам.
— Да-да, это верно, но иной раз хочется повлиять на правосудие, — рассеянно бросил Болдуин. Перед его мысленным взором возникло лицо одного человека; он тогда подтвердил приговор двух других судей и отправил того на виселицу. В основном крестьяне не проявляли особых эмоций. Возможно, смерть казалась им концом жизни, полной тяжкого труда. А может быть, они были готовы к смерти, потому что видели столько умерших во время голода друзей и родственников. Несчастья и страдания становились такими привычными, что смерть казалась им облегчением.
Но это человек был молод. Рядом с его женой стоял их ребенок, еще ползунок. Он сосал большой палец и широко открытыми глазами смотрел, как решается дело его отца. Крестьянин посмотрел на них, и Болдуин увидел, как в его глазах набухают слезы. Никаких завываний или рыданий, они просто покатились по его щекам, и это заставило Болдуина помедлить и задуматься. Тут начала всхлипывать жена и заревел ребенок, и Болдуину показалось, что его сердце сейчас разорвется.
Приговор был справедливым, это несомненно. Парень зарезал кого-то в таверне. Такое происходит постоянно, и община, как правило, объединяется и заявляет, что через деревню проходил иностранец, который и совершил убийство. Печальный факт состоял в том, что убитый был королевским поставщиком. Он явился в деревню, чтобы забрать корм для скота и провизию для королевских нужд.