Проклятая шахта. Разгневанная гора
Шрифт:
– Что, если явится полиция, чтобы произвести обыск в шахте? Кто нас предупредит?
– Девушка, – ответил он.
– Почему вы так уверенны, что она вас не выдаст? После того, что она сегодня узнала, она должна ненавидеть это место.
Он посмотрел на меня и улыбнулся себе в усы:
– Она нас предупредит, можешь не беспокоиться.
– Нс понимаю, для чего ей это нужно.
– Так-таки и нс понимаешь? – Он засмеялся. Этот грубый смех прозвучал так громко, что заглушил даже грохот лебедки. – Она сделает это ради тебя.
– Ради меня?
– Да. Боже мой. парень,
Как грубо, безжалостно он об этом говорил… Я был готов его убить. Он, должно быть, понял, что я чувствую, потому что быстро проговорил:
– Пока работа не закончена, ты оставайся здесь. «Арисег» будет у входа в шахту в четыре часа. Я об этом сегодня договорился. И Малиган получил необходимые инструкции. Он не тронет ни тебя, ни Таннера. Сегодня вечером я принесу тебе письма к управляющему моим имением. Поверь мне, чем скорее ты уберешься из этой страны, тем лучше для тебя.
Клеть остановилась у галереи, где находилась каптерка. Мы все вышли, за исключением Менэка, который поднялся на поверхность. Я пошел со всеми остальными в тайник, все время думая о Кити. Необходимо было как-нибудь дать ей знать. Просить Менэка было бесполезно. Фраер возился возле ящиков с продуктами.
– Как насчет тушенки и абрикосов? – предложил он.
Я схватил его за руку.
– Ты собираешься наверх, в дом? – спросил я. Он посмотрел на меня:
– Нет. Мне приказано оставаться здесь, внизу. Сразу же после взрыва начинаем работать.
Я сел на кровать Что подумает обо мне Кити? Менэк прав: если только она узнает, что я собираюсь рано утром отплыть на «Арисеге», может случиться все, что угодно. Я не могу оставить ее здесь. А он сказал, что она меня любит. Господи! Мне так нужно, чтобы кто-нибудь меня любил. Я не могу больше так жить, в таком одиночестве. Вспомнились жаркие лунные ночи в Италии. Найти там женщину ничего нс стоило. Но ведь человеку нужна не просто женщина, а что-то большее. Если бы у меня была Кити… Я встал и начал ходить взад-вперед по тесному помещению. Я внезапно понял, что Кити мне просто необходима. Без нее я никуда не поеду. И дело не только в том, что она необходима мне, что я люблю ее. Мне не давала покоя мысль, что она останется в этом доме одна. Она сойдет с ума. Будет думать, думать, перебирать все, что случилось. А потом… Эта мысль была непереносима. Я должен ее отсюда увезти, просто откажусь ехать, если он не согласится отпустить се со мной.
– А ты разве не хочешь есть? – спросил меня Фраер.
– А? – Я был так погружен в свои мысли, что не понял, что он говорит.
– Что это на тебя нашло? Мечешься, словно зверь в клетке. Может, беспокоишься насчет этой шахты? Думаешь, скала рухнет нам на голову?
– Нет, – сказал я. – Об этом я не думаю.
– Ну, тогда иди и поешь.
Я взял тарелку с тушенкой и хлебом, которую он мне протянул. В этот момент раздался отдаленный глухой звук взрыва. Снова по галерее пронеслась воздушная волна, взметнув пыль. Фраер поднялся на ноги.
– Кептэн сказал, чтобы мы сразу же начинали работать, как только заряды взорвутся.
– Мы задохнемся от пыли, – сказал я. – Нс сможем ничего делать. Пусть немного уляжется.
Он заколебался, но потом пожал плечами:
– Ладно, парень. Только потом сам объясняйся с кептэном.
Мы кончили есть и готовились снова спуститься вниз. Я как раз заправлял свою лампу карбидом, когда явился Менэк.
– Разве взрыва еще не было? – спросил он.
– Был, – ответил Я. – Минут двадцать тому назад.
– Тогда почему же вы здесь, почему не приступили к работе?
– Ждем, когда уляжется пыль, – объяснил я ему.
– К чертовой матери эту пыль, – разозлился он. – Идите сейчас же и начинайте. Нам некогда возиться с этой дурацкой пылью.
– Там ничего не сделаешь, пока она не уляжется, – сказал я.
Он хотел что-то сказать, но передумал.
– Как там старик, надежно его заперли? – спросил Фраер.
– Да, – ответил Менэк.
Мы отправились вниз. Я по-прежнему думал о Кити. Придется договариваться об этом с Менэком. Но я решил отложить этот разговор до последнего взрыва. Тогда он будет сговорчивее.
Дойдя до конца Мермейд, мы увидели, что воды еще прибавилось. Взрыв не дал тех результатов, на которые я рассчитывал. Груда обломков была не так уж велика. Взобравшись наверх, я понял, в чем дело. Мы дошли до конца разлома, и теперь потолок представлял собой твердую скалу, если не считать нескольких трещин, сквозь которые непрерывными струйками сочилась соленая вода. Менэк тоже влез ко мне наверх.
– Сколько еще нужно рвать? – спросил он.
– Нужны по крайней мере еще два взрыва, – сказал я.
– Значит, второй взрыв откроет проход?
– Возможно, – сказал я. – Видите, здесь порода снова твердая.
Он кивнул и спустился вниз, чтобы помочь остальным расчистить завал. Фраер занял свое место рядом со мной, и мы начали бурить шпуры. В этот раз нам понадобилось больше времени, и, когда мы начали пятый шпур, все было убрано, даже крупные куски породы. Мы остались один на один с ревом компрессора и грохотом бура, вгрызавшегося в твердую скалу.
Фраер, как я заметил, все посматривал вниз. И каждый раз, когда я выключал воздух, он наклонял голову набок и прислушивался.
– Что ты там слушаешь? – спросил я его.
– Ничего, – быстро ответил он. – Ничего. – По лицу у него катился пот. Он вытирал его пестрым носовым платком.
– Сколько еще этих долбаных дыр ты собираешься сверлить? – спросил он.
– Еще три, – ответил я. – А что?
– Да нет, просто интересуюсь. – Он говорил слишком уж спокойным, безразличным тоном. Что-то было у него на уме.
– Что, собственно, тебя беспокоит? – спросил я.
– Да ничего. Давай же скорее, черт возьми. Нужно кончать.