Проклятая статуя

Казакова Елена

Велкан, радостно поприветствал тётушку, посвятившую его воспитанию свою жизнь. Поцеловав Мениар и, посмотрев на Жаните, он вздохнул и, едва прикоснувшись губами к её руке, отвернулся. Глаза принцессы засияли, ведь она снова увидела мужа. Велкану нравилось, что жена скромна и молчалива, добра к подданным и верна ему, но её покорность порой раздражала принца и заставляла искать развлечений. Велкан кроме дружбы и уважения ничем не мог ей ответить.

В юности он был влюблён, но с тех пор это чувство, ни разу не посещало его. Велкан полагал, что и в сердце жены нет настоящего

сильного чувства к нему. Сын короля принимал нежное отношение к себе за исполнение долга, не думая, что он стал для Жаните единственным, без кого она не может жить. Наследник правителя не верил, что чувства вдруг могли возникнуть, ведь до свадьбы они не были знакомы, да и потом мало времени проводили вместе.

Присев в кресла, которые для них тут же установили, королевская семья, придерживаясь законов Духчара, должна была провести в доме Песинга не менее часа, что несказанно порадовало Жаните и огорчило Велкана, хотя ни один из них не проронил ни слова. Понимая, что от сына правителя ожидают внимания к жене, принц подал ей руку.

Музыканты вновь заиграли, и следом за королевской четой в зал прошли подданные, и он наполнился танцующими парами. Велкан не смотрел в глаза Жаните, что бы ни рассердиться, увидев нежность во взгляде жены. Глядя по сторонам на танцующих мужчин и женщин, принц внезапно поймал себя на мысли о том, что хочет покинуть этот дом. Подведя Жаните к креслу, Велкан сказал хозяину особняка, что его ожидают государственные дела. Услышав это, Мениар нахмурилась. Зная, что она может выказать своё недовольство, принц опередил тётушку и спросил Фейкуса, где его сын.

– Он среди гостей, ваше высочество, – ответил отец Фердина.

– Я видел его, – сказал один из приближённых принца.

– Пойду и поговорю с ним, – решил сын короля, и быстро поцеловав руку Мениар, ушёл, не взглянув на жену.

Вздохнув с облегчением, он последовал за придворным, который привёл его к Фердину. Граф поклонился Велкану, и принц посмотрел на спутницу Песинга, не собираясь задерживаться в особняке. Взгляд ярких синих глаз обжёг его огнём, удивив и развеселив, ведь никто из женщин, кроме Мениар не смел так смотреть на него.

– Как поживаешь, Фердин? – спросил Велкан.

– Молюсь о вашем здоровье, – ответил сын Фейкуса.

– А твоя спутница? – задав этот вопрос, принц хотел узнать имя красивой златовласой девушки, с осуждением смотрящей на него.

– А я не молюсь за вас, – тихо сказала Тимилия, вызвав бледность на лицах придворных, стоящих поблизости.

– Отчего же, позвольте узнать? – улыбнулся Велкан.

Взглянув ему в глаза, Тия подошла ближе и произнесла:

– Стоит ли просить Творца за человека, не ценящего даров небес?

Брови принца приподнялись от удивления.

– Стоит ли мне молиться за того, кто не желает ответить добром, приняв бескрайний мир другого создания?

Лицо девушки светилось изнутри, и принц не мог и подумать о том, что бы остановить её или покарать.

– Стоит ли желать долголетия тому, кто убивает своим безразличием?

Задав эти вопросы, Тилия покачала головой и сама на них ответила:

– Нет, не стоит.

Придворные Велкана от ужаса оцепенели, а принц грустно улыбнувшись, признал:

– Вы правы и все молитвы мне достаются только за то, что я сын короля. Увы, никто здесь искренне не любит меня, кроме моей семьи, и признания и пожелания придворных я не считаю идущими от сердца. Благодарю за то, что сказали правду и позвольте быть с вами настолько же искренним. Вы очаровательны в негодовании и должны быть прекрасны в гневе. Надеюсь когда-нибудь испытать его на себе.

Поклонившись незнакомке, принц покинул особняк Фейкуса. Выйдя на лестницу, Велкан приказал одному из придворных вернуться и узнать имя девушки. Когда ему сообщили, что она племянница Кармола, принц крайне удивился, посчитав, как и Надэльиль, что их родства совсем не видно.

Фердин поражённо смотрел на Тимилию, пока она не спросила:

– Полагаете ему нельзя сказать правду, потому что он принц?

– Часто вы говорите то, о чём думаете? – не ответив, задал вопрос Песинг.

– Почти всегда.

– А мне вы лгали? – уточнил Фердин.

– В чём?

– Хоть в какой-то малости?

Тилия опустила глаза, считая недосказанность такой же ложью, но она не могла рассказать о проклятии и своём возрождении спустя почти триста лет. Поэтому, дочь Хардока, вздохнув, произнесла:

– Я не сказала вам того, чего вы не сможете понять.

– Я не глуп, – промолвил брат Эмиль, вглядываясь в её лицо.

– Этого я не говорила.

– Тогда что же останавливает вас рассказать мне всё, как Велкану? Мне кажется, вас что-то гнетёт. Вам кто-то угрожает? Вас хотят выдать замуж без вашего согласия? – вопрошал Фердин.

– Нет.

– Не верю.

– Давайте выйдем в парк, и я попытаюсь вам всё объяснить.

Когда они оказались среди тенистой аллеи, Тия сказала:

– Не стану утверждать того, что помолвка была мной горячо желанна, но она стала моим спасением и избавлением от тяжкой муки, и я благодарна тому, кто пожелал стать моим избранником. Он протянул мне руку, и жизнь влилась в меня, как спасительные тёплые солнечные лучи, обогревающие весной промёрзшую землю. Он занимает все мои мысли, и я стремлюсь, как можно быстрее объединиться с ним, так как разлука меня тяготит и пугает. Я хочу заботиться о нём, стать другом и опорой. Мечтаю открыть свою душу и, окружив теплом, подарить ему нежность моего сердца, что хранилась в нём долгие годы. Он моя жизнь, моя мечта, моё счастье и нет никого для меня на этой земле дороже него.

Замолчав, Тимилия не знала, как ещё объяснить Фердину, что чувствует к Эмирейку, избавившему её от оков смертельного сна.

– Его счастью можно позавидовать. Вы так любите его, а он вас оставил, заставив тосковать в одиночестве, – печально улыбнувшись, произнёс сын Фейкуса.

Тия не стала разуверять его, посчитав, что принимая её благодарность за любовь, потомок Радексны быстрее забудет красивую незнакомку, когда она уедет.

– Достоин ли я вашего доверия? – вдруг спросил Фердин.