Проклятая война
Шрифт:
— Я должна тебя покормить…
— Попозже. Я полежу с тобой, отдохну…,- чмокнув маленький подбородок, улыбаясь, заторопился защёлкнуть замок он.
Если б я его не знала так хорошо… Я ждала без единого слова. Наговоримся потом.
За дверью резко дернув ручку недовольно забормотала Ада:
— Кто не успел, тот подождёт. Но почему это всегда я…
Мы рассмеялись.
Пока Юлия с Хеленой накрывали стол на веранде, они катались с Адой по очереди на велосипеде. У Костика ноги выпрыгивали за руль. Выглядело это потешно. Опять же спорили: чья очередь. Юля пожала плечами: "Ну ладно та коза ещё, а этот то седой, а разницы никакой". Хелена рассмеялась: "Мальчишка, какой был такой и сейчас, ни сколько не изменился". Когда всё было готово, она, сложив руки рупором позвала их:
— Идите есть! Быстрее, остынет всё!
— Вперёд, генералиссимус приказывает, — рассмеялся Рутковский и они, оставив в покое велосипед, припустили с дочерью наперегонки. Как хорошо без войны! Как чудесно жить в семье.
Чай пили в садике за большим летним столом в тени деревьев. Юлия наклонилась к столу и разливала из чайника напиток. Собака, в надежде добыть что-то съестное, крутилась под ногами. Ада с открытым ртом слушала отца. Хелена, не пропуская ни одного слова и уточняя непонятные моменты у Юлии, тоже. Он рассказал, что ему командир танкового корпуса, который первым встретился с британскими войсками, вручил приглашение фельдмаршала Монтгомери. Дочь моментом уцепилась за это, но он её тут же разочаровал, объяснив, что взять с собой не может. Всё по протоколу. С британцами у него уже неприятность случилась. Звонит ему как то в два часа ночи на КП фронта этот самый командир корпуса и сообщает о ЧП. Естественно, Рутковский спросил: "Какое?" И что услышал… — "В тылу наших передовых частей высадилась английская воздушно-десантная дивизия". Он дар речи потерял. Чертовщина какая-то. Столько лет ждали второго фронта — союзники отмалчивались. Теперь, когда они ни к бесу, и наши войска стоят под Берлином, добивая по всей Германии гидру эту, союзники вдруг высаживаются и не бить гитлеровцев, а в его тыл. Опомнившись, Рутковский спросил командира, что он с этими орлами сделал. Тот заверил, что все живы и здоровы. Отобрал документы, а десантников под стражу вместе с генералом Болсс. Командиру велел ждать, а сам быстренько принялся звонить в Ставку. Естественно, поступила команда, отправить их восвояси. И вот теперь ему предстояло увидеться с Монтгомери.
— Ну я ему скажу!
— Костик, аккуратнее…,- разволновалась Юлия.
— Люлю, не волнуйся, я интеллигентно ему намекну, а если мало и объясню, но он поймёт.
Юля подняла глаза к небу. "Как хорошо, что Костик не знает английского. А натюканный переводчик не рискнёт переводить его азарт".
— Мне кажется, тебя не зря направили на этот участок. Догадывалась Ставка об таких пиратских фокусах союзников. Стараясь не допустить их и быстрее преодолеть такой мощно укреплённый и важный район, и был выбран ты. Другой бы никто не смог столько отмахать за короткий срок и показать британцам дулю. А Берлин было и без тебя кому брать.
Он смотрел на неё и понимал, что её бабья логика, возможно, и на сей раз права. Похоже то, что успели быстрее англичан очистить от гитлеровцев эти земли и водрузить здесь свои флаги не мене важно чем штурм столицы фашизма.
Расставшись с женой, он поехал собираться на приём. Их отправилась группа. Начистились и навели на себя блеск. Всё-таки победители. Опять же едут не куда — нибудь, а к иностранцам. На окраине Висмара, не доезжая до поста, их встретили британские офицеры. Поехали за ними. Ждало не большое мероприятие с флагами, салютом. Переглянулись: хозяева в полевой форме, а они прикатили при параде. Монгомери пригласил Рутковского в зал. На стене карта. Улыбаясь, он предложил сфотографироваться около неё. Рутковский не возражал поняв — так задумано по протоколу. Да, ради бога! Какая ерунда, он попозирует. Но на ходу вворачивает ему:
— Всё это мило, но как вы объясните высадку десанта в наш тыл. Мы ведём кровопролитные бои, Гитлер бросил против нас всё, что у него ещё осталось… и тут, увы, в нашем тылу появляется ваша дивизия. Хорошо хлопцы разобрались, а если бы нет… Ваше командование даёт отчёт своим решениям?
У переводчика вытянулось лицо. Но маршал приказал переводить и желательно точно.
Он не без удовольствия заметил, как союзник смутился и доверительно сообщил, что немцы капитулировали перед ними ещё три дня назад. Но Рутковского так просто не сбить и он, натянув маску вынужденной любезности, продолжил гнуть своё:
— Тогда с какой целью вы вклинились между нашими частями? Не является ли это попыткой заявить претензии после войны на эти территории?
В лице фельдмаршала что-то дрогнуло, он покраснел и, оправдываясь, пытался заверить, что это было сделано исключительно для контроля порядка, на освобождённых территориях. Звучало несколько комично. Гитлеровцев разгромить сил хватило, а порядок наводить русские без англичан не смогут. Англичанин, принуждённо улыбаясь, постарался в дальнейшем увиливать от вопросов и пригласил на "фуршет". Рутковский предложил тост за непобедимого русского солдата. Стоя выпили по бокалу вина, сжевали по бутерброду и поговорили. "Да, не густо" Когда возвращались, мужикам пришла идея. Пригласить их с ответным визитом и угостить гостей по — русски, а не с бутербродами "А ля фуршет". От тех бутербродов всем было скучно. Вернувшись к себе, организовали коллективный праздничный ужин и отметили по своему день Победы.
А насчёт идеи? Задумано сделано. Девчата постарались, Люлю с Адой, Хелену он тоже привлёк. Продумали и торжественную часть. В почётный караул поставили кубанцев. В конном строю в полной казачьей форме. Загляденье. Англичане крутили головой и восторженно переговаривались. Потом Рутковский пригласил их в зал, где обильно и со вкусом были сервированы столы. Англичан такой приём ошеломил. Монтгомери был смущён. Сидя за столами все расслабились, и беседа приняла задушевный характер. Наши женщины были выше похвал. В заключении выступил фронтовой ансамбль. Англичан пришлось развозить. Офицеры смеялись: "Все были в таком виде, что лучше и не бывает".
На Москву потянулись эшелоны с победителями. Домой! Домой! Домой! — пели колёса бегущих по путям вагонов. Возвращались смертельно уставшие фронтовики-победители, они не в силах поверить, что всё позади, потому что в их глазах ещё плывут картины тяжёлых боёв. Они драпали, отступали, но всегда знали, были уверены, что победа будет за ними. Поэтому и победили. Сейчас они победители все. Члены одного братства, фронтовая семья. И забота у всех одна была — врага колотить. А завтра кто-то встанет к станкам, кто-то сядет на трактора, а кто-то с трофейным оружием и орденами Славы пойдёт грабить и убивать. С этого дня их дороги расходятся. У каждого своя жизнь начнётся. Всё это Рутковский понимал, глядя в след уходящим составам. Радость и грусть распирали его грудь.
Время было с утра и до вечера с одной стороны возвышенное с другой сумасшедшее. Очень много вобрало оно в себя… А семья была рядом. Сестра Хелена жила с ним под одной крышей. Юлия готовила его любимую еду и ждала к обеду, как водится ворчала за Аду. Он потакал её занятием по вождению мотоцикла и машины. Дочь мешая ложкой в тарелке отмалчивалась. Получал он. Выручил телефонный звонок. Позвонил Сталин, поделился своей идеей о проведение Парада Победы. Он был за. В Генеральном штабе закипела работа. Все понимали, что этот парад должен быть особенным. Со всех фронтов ехали в Москву сводные полки. Шли тренировки и шились мундиры.
24 мая с семьёй вылетел в Москву. В Георгиевском зале устраивался приём в честь командующих войсками Красной Армии. Он бродит под руку с Юлией и Хеленой по залам. Почему-то вспомнилось начало службы. Первые бои и первые награды: Георгиевские кресты. Он был уверен в смутные дни Гражданской войны, что жизнь страны не возможно зачеркнуть и запретить. Знал, что нужно подождать. Всему придёт своё время: вернутся офицерские погоны, георгиевские ленты, генеральские звания, главное, чтоб была и вела любовь к Родине. И вот он маршал. На груди две звезды героя. А вокруг знакомые лица, друзья и Юлия. Дружеские объятия, рукопожатия, улыбки находят их везде. Звон хрусталя, тосты, в глазах, сердцах у всех одно: "Победа!" Они награждены с Жуковым первыми именно такими орденами. Говорил Сталин. Потом концерт. Праздник и мирная жизнь. А он всё ещё там, в боях, на огненной полосе. Знал — это пройдёт не скоро. Он будет вскакивать по ночам, а она, целуя и успокаивая, уложит его на свою ручку и приласкает к себе. Юлия, улыбается.