Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
У Императора была семья — супруга-Императрица, три дочери и сын. И вот решили враги захватить столицу Империи, посадить на трон своего ставленника, и устроить всюду свои порядки. Захватить новые земли, а самого Императора и всю его семью убить, чтоб не осталось никого, кто мог бы унаследовать шлем со звездой.
Они подкупили наёмных убийц и шпионов, и в один ужасный день те напали на мирно отдыхавшую императорскую семью. Дело было на корабле. Никто толком не знает, что там происходило, но судно загорелось. Императрицу и еёё сына спасли матросы. А дочери, считается, погибли в огне и дыме.
Император, который в тот вечер
Среди пойманных был один юноша, сын колдуньи. На него указывало несколько улик, но доказательств всё-таки не хватало. А Император решил, что юноша всё расскажет под пыткой, и сам лично приходил на каждый допрос.
Юношу запытали насмерть, и его мать-колдунья, убитая горем, произнесла магическое проклятье, по которому каждый императорский наследник будет умирать той же самой смертью, что её сын, до тех пор, пока существует Ифленская империя.
Позже нашли и настоящих убийц, и саму колдунью, кажется, тоже казнили. И вроде бы всё успокоилось. Но когда единственному сыну императора, любимому наследнику, исполнился двадцать один год, проклятье сбылось в точности. Он умирал ровно столько, сколько умирал сын колдуньи, на его теле появлялись те же раны.
Император тогда приказал построить самый лучший боевой флот. Он собрался отправиться в чужие земли, завоевать себе новый остров и там начать всё с начала. Вскоре его хватил удар, и власть перешла к его племяннику. Теперь уж сын этого племянника был под угрозой, но тогда-то новый Император и придумал просить помощи у Золотой Матери. А потом и у сианов. Когда стало понятно, что это не поможет, он признал наследником одного из своих бастардов. Это оказалось решением многих проблем, ведь официально императорский род вымирать перестал. А Шеддерик у нас — первый из таких вот «подставных» наследников, который пережил свой двадцать первый год. Но — благодаря помощи чернокрылых, а не сианов. Знаешь, я часто ему гадал на плашках — и всегда выпадало три смерти. Это в какой-то мере нас даже успокаивало. Я больше испугался бы, выпади что-нибудь другое.
— А что говорят сианы?
— Что одно из двух. Или империя должна рухнуть… или нужно найти подтверждение вины того юноши, которого запытали. Сианы именно его и ищут. А пресветлые сёстры пытались убедить тень колдуньи, что мстить больше некому, и все, кто причастен к смерти её сына, давно получили по заслугам.
Темери покачала головой: да, именно так и снимают обычно магические проклятия. Или устраняя причину, или, если это невозможно, убеждают тень проклявшего простить того, кого он проклял. Чаще всего теням уже безразличны дела холодного мира, и они уступают просьбам сёстер — особенно если в дело вмешивается сама Золотая Мать. Но тут, похоже, всё иначе.
— Ровве, — тихо спросила Темершана. — На что он надеется?
— Да в том то и дело, что ни на что. Он же в юности, когда только узнал о своём предназначении, тоже… много всего попробовал.
— Я помню. Ты говорил, он с кем-то стрелялся.
— И это тоже. Но чернокрылые… — это была самая странная и самая страшная его задумка. То, что она сработала, удивило нас обоих. Они не смогли снять проклятье, но смогли его, я бы сказал, развеять. Отразить. Оно всё равно есть, но сейчас влияет больше на тех людей, что рядом с Шедде, не на него самого. Он считает, что я тоже умер из-за этого проклятья.
Да
Темери устроилась на кровати, поджав под себя ноги, положила посох на колени. Больше всего хотелось начать действовать немедленно — но так нельзя. Мало того, что потревоженные семь слоев её Эа ещё не успокоились. Нужно было узнать как-то, каких результатов добились предшественники. Чего ей ждать от тени той колдуньи? От её сына? А может, придётся призвать тени четырёх поколений Ифленских императоров?
— Люди, когда им плохо, плачут, — грустно напомнил Роверик. — хочешь, я не буду тебя беспокоить?
Не дождался ответа и ушёл.
Темери упала лицом в подушку и разрыдалась. Кажется, в первый раз с того дня, как оказалась в Тоненге…
Самое мерзкое сочетание — когда хочешь что-то исправить немедленно и понимаешь, что ты бессилен, и ничего исправить уже нельзя.
Раньше днём она засыпала редко. А тут, наплакавшись, заснула. Ей снился Шеддерик, и он снова её обнимал, и дело было в холодном зимнем лесу, но во сне ей хотелось, чтобы он её не отпускал, потому что, стоит разомкнуть руки, и они снова потеряют друг друга. Только на этот раз уже не найдутся среди метели.
Когда проснулась, за окнами было темно, на желудке — голодно.
Но была ещё одна навязчивая потребность. Потребность увидеть Шеддерика та Хенвила прямо сейчас. Даже не поговорить с ним — просто увидеть, убедиться, что он жив и здоров.
Пожалуй, эти два желания можно было довольно легко совместить: подземным ходом добраться до спальни в квадратной башне. А потом немного вернуться, спуститься уровнем ниже и добраться до кухни. Там-то наверняка найдётся для неё какая-нибудь еда.
А ещё можно было бы позвать Шиону.
Но компаньонка, возможно, спит. Зачем её будить, если всё уже решила?
Темери привычно уложила постель так, чтобы казалось, будто в ней кто-то есть. Распахнула окно. Можно было давно перестать так делать, но ей почему-то нравилось повторять во взрослой жизни этот детский ритуал. Окинула взглядом карниз и соседние крыши. Привязала обрывок верёвки. Вот и достаточно. Всё равно же никто не оценит!
Нашла свечки — нужно будет попросить Дорри, чтобы ещё принесла. Быстро они кончаются…
Путь до квадратной башни занял считаные минуты. Темери только у потайной двери, ведущей в спальню Шедде, заставила себя остановиться. Сердце бешено колотилось, горели щеки. Спрашивать себя «что я делаю?» и «зачем я здесь?» было уже поздно. Пришла. Хотела и пришла! Сейчас убедится, что Шеддерик спокойно спит, и пойдёт дальше.
Шеддерик спал, скинув простыни с груди, одетым. Тайное окошко располагалось близко к кровати, света лампы у входа хватало, чтобы хорошо его разглядеть.
Почти. Часть вида перекрывала чья-то спина. То есть, Темери даже не сразу поняла, что это спина — просто что-то тёмное, заслонившее свет от лампы. А потом сверкнул нож… и рассуждать стало некогда. Темери пнула секретный замок. Механизм сработал как надо, каменная створка открылась, традиционно впуская в комнату и Темери и грязь из прохода. Темери — какое счастье, что успела хорошо запомнить, где в этой комнате что! — схватила прикроватный подсвечник и от души приложила им едва начавшего оборачиваться к ней убийцу. Тяжёлый подсвечник на три свечи, высотой почти до бедра Темершаны, надёжно уложил его на пол. И только когда он упал, она догадалась крикнуть: