Проклятье Победителя
Шрифт:
— Да. — Кестрел решила придать словам Айрекса другой смысл. — Пусть это решится между нами и судьбой.
Произнеся формальные слова вызова на дуэль, Кестрел отстранилась от прикосновения Айрекса, достала из ножен кинжал и подняла его горизонтально на уровень груди, будто проводя линию между мужчиной и собой.
— Кестрел, — сказал Айрекс. — Я думал не об этом, когда говорил, что мы могли бы решить вопрос.
— По-моему, этот метод нам подойдет лучше.
— Вызов. — Айрекс прищелкнул языком. — Я позволю тебе забрать его. Один раз.
— Я не имею права забрать его.
На этих словах Айрекс обнажил свой кинжал и повторил позу Кестрел. Они простояли несколько мгновений неподвижно, а затем убрали клинки.
— Я даже позволю тебе выбрать оружие, — произнес Айрекс.
— Иглы. Теперь Вы должны выбрать время и место.
— Мое поместье. Завтра, за два часа до заката. Этого времени мне хватит, чтобы собрать посмертный штраф.
Это заставило Кестрел помедлить. Затем она кивнула и наконец повернулась к Арину.
Он выглядел так, словно его мутило. Казалось, он ослабел, и сенаторы, вместо того чтобы сдерживать его, помогали ему стоять.
— Можете выпустить его, — обратилась Кестрел к сенаторам и, когда те повиновались, приказала Арину следовать за собой. Когда они выходили из библиотеки, Арин произнес:
— Кестрел…
— Ни слова. Не говори ни слова, пока мы не сядем в экипаж.
Они быстро прошли через комнаты — комнаты Арина. Когда Кестрел бросала на него косые взгляды, он казался ошеломленным и испытывающим головокружение. Во время своих первых уроков на корабле Кестрел была подвержена морской болезни, и теперь она подумала, что, вероятно, также чувствовал себя сейчас в своем доме Арин — как когда глаза видят горизонт, но живот его не ощущает.
Молчание прервалось лишь тогда, когда за ними закрылась дверца экипажа.
— Ты сошла с ума. — В голосе Арина звучали ярость и отчаяние. — Это была моя книга. Мой поступок. Ты не имела права вмешиваться. Ты думаешь, я не смог бы выдержать наказание за то, что меня поймали?
— Арин. — Когда Кестрел наконец осознала, что совершила, в ней встрепенулся ужас. Она изо всех сил постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно. — Дуэль — это просто ритуал.
— Это не твоя битва.
— Ты знаешь, что она и не для тебя. Айрекс никогда не согласится, и, если ты наставишь на него клинок, все присутствующие валорианцы набросятся на тебя. Айрекс не убьет меня.
Арин бросил на нее скептический взгляд.
— Ты отрицаешь, что он лучший боец?
— Он первый заставит пролиться кровь. Это удовлетворит его, и мы оба с честью разойдемся.
— Он сказал что-то о посмертном штрафе.
Это было взыскание, которое назначал закон за дуэль со смертельным исходом. Победитель платил семье погибшего большую сумму. Кестрел отбросила эту мысль.
— От убийства дочери генерала Траяна Айрекс одним лишь золотом не отделается.
Арин уронил лицо в ладони. Он начал ругаться, упоминая каждое изобретенное геранцами бранное слово, проклиная валорианцев именем каждого геранского бога.
— Арин, в самом деле.
Его ладони упали.
— И ты. Что за глупость ты совершила. Почему ты это сделала? Почему поступила так глупо?
Она подумала о его заявлении, что Инэй никогда не могла бы полюбить ее, а если и любила, то это была вынужденная любовь.
— Ты можешь не считать меня своим другом, — сказала Кестрел Арину, — но я тебя своим считаю.
Глава 20
Ночью Кестрел спала спокойно. До того как назвать Арина другом, она не понимала, что именно к нему испытывает. Пока они ехали на виллу, он молчал и выглядел странно, как тот, кто выпил вина, а ожидал почувствовать вкус воды. Но он не стал возражать против ее слов, и Кестрел знала его достаточно хорошо, чтобы верить, что при желании он не стал бы сдерживаться.
Друг. Эта мысль успокоила Кестрел. Она многое объясняла.
Когда она закрыла глаза, то вспомнила кое-что, что в детстве ей часто говорил отец и даже сейчас повторял солдатам перед сражением:
— Грезы не принесут тебе вреда.
Сон обернул ее, подобно бархатной ткани.
Затем наступил рассвет, прозрачный и холодный. Спокойствие Кестрел испарилось. Она надела халат и стала искать в шкафу церемониальное боевое облачение. Каждый год ее отец заказывал новое, и последний костюм прятался позади платьев. Но он был там: черные лосины, туника и плотный жакет. Пока Кестрел смотрела на одежду, ее снедало дурное предчувствие. На данный момент она оставила костюм на месте.
Не то чтобы она боялась дуэли, подумала Кестрел, закрывая дверцу шкафа. Она не возражала против первой крови, что едва могло быть серьезнее повреждений, которые она получала во время занятий с Раксом. Она не страшилась проиграть Айрексу: поражение на дуэли не считалось позором в глазах общества.
А вот причины, заставившие Кестрел драться, могли.
«В обществе его обсуждают?» — спрашивала Инэй. Кестрел положила ладонь на дверцу шкафа и прижалась к пальцам лбом. Теперь в обществе точно станут обсуждать Арина, если не обсуждали до этого. Кестрел представила, как новость о дуэли распространилась среди гостей Айрекса, которые, должно быть, были ошеломлены и возбуждены подробностями. Чтобы госпожа дралась за своего раба? Случалось ли такое ранее?
Очевидно, нет.
Ей стоит ожидать, что на дуэли будут зрители. Что она им скажет? Что стремилась защитить друга?
Спокойный сон был ложью. Сейчас спокойствия не существовало.
Кестрел выпрямилась. В присутствии свидетелей вызов на дуэль был брошен и принят. В поражении не было ничего позорного, а вот в трусости — было.
Кестрел надела простое платье, намереваясь зайти в казармы и удостовериться, что ее отец не вернется с учений до завтрашнего дня. Она знала, что не сможет сохранить дуэль в тайне. Скоро начнут распространяться слухи, и до отца они обязательно дойдут. Тем не менее, Кестрел предпочла бы, чтобы генерал прибыл после того, как дело будет сделано.
Когда она открыла наружную дверь своих апартаментов, то увидела в холле рабыню, которая с трудом держала в руках небольшой сундук.
— Леди Кестрел, — произнесла она. — Это только что прибыло от лорда Айрекса.
Кестрел взяла сундук, но ее руки ослабли, когда она осознала, что в нем должно находиться. Ее пальцы не могли сжаться.
Сундук упал на мраморный пол холла, рассыпая свое содержимое. Кусочки золота, крутясь, разлетелись повсюду, звеня, подобно маленьким колокольчикам.