Проклятье Победителя
Шрифт:
— Да, — тихо ответила Кестрел. — Разумеется.
*
Из окна гардеробной Кестрел был виден сад. Однажды утром, когда ее волосы были еще не прибраны, она заметила, как мимо грядок с осенними овощами вместе прошли Арин и Лира. Арин был одет в рабочую одежду и оставался к окну спиной, поэтому Кестрел не смогла увидеть выражение его лица. Однако лицо Лиры было светлым, как рассвет.
Кестрел осознала, что подошла к окну. От стекла на ее кожу дохнуло прохладой, а ногти впились в подоконник. Она отступила назад: ей вовсе не хотелось, чтобы ее застали за подглядыванием. Кестрел поплотнее запахнула бархатный халат и обратила взгляд к розоватому небу, но перед ней так и стояло искреннее восхищение Лиры.
Кестрел присела перед висевшим над туалетным столиком зеркалом, а затем задалась вопросом, почему вдруг решила на себя посмотреть. Отражение лишь подтвердило ее недовольство. И с чего ей беспокоиться из-за увиденного в саду? Откуда взялось ощущение, будто было предано доверие?
Ее отражение нахмурилось. А почему ей нельзя иметь подобные чувства? Благополучие рабов — ее долг. То, что Арин принимал внимание Лиры, когда у него была любимая, казалось бесчестным. Кестрел сомневалась, что Лира знала о девушке с рынка.
Рука Кестрел толкнула овальное зеркало, разворачивая его на петлях к стене, и девушка уставилась на простую изнанку перламутрового цвета. Она заставила себя перестать думать в прежнем направлении. Она не станет подобной тем госпожам, которые следили за каждым шагом своих рабов и сплетничали о них из-за недостатка в их жизнях чего-то более интересного.
Позже тем же днем Арин пришел в музыкальную комнату с просьбой отпустить его в город. Кестрел была весьма любезна. Она дала Арину свое кольцо и позволила ему провести в городе столько времени, сколько он пожелает, при условии что он вернется к вечернему звону. Когда ей показалось, будто он решил задержаться в комнате, она уселась за рояль, показывая этим, что больше его не держит. Однако она не начинала играть до тех пор, пока не почувствовала, что Арин уже покинул виллу и отошел на некоторое расстояние.
*
Увидев Арина, Плут поздоровался с ним так, как это делали когда-то геранские мужчины — кратко прижав руку к его щеке. Арин улыбнулся и ответил таким же жестом. Он знал Плута уже долгие годы, с тех пор как мальчишкой перешел из рук первого хозяина ко второму. Они встретились на карьере, расположенном за пределами города. Арин помнил, как из-за серой каменной пыли, покрывавшей волосы и высушивающей кожу, все выглядели старыми. Плут же казался почти до отказа полным жизни, и ночью в помещениях для рабов не вставал вопрос, кто будет предводителем.
— Все идет хорошо, — говорил ему сейчас Плут. — Почти в каждом имении в городе есть геранцы, преданные нашему делу, — и теперь, благодаря тебе, они вооружены.
— Еще один сверток с оружием я переброшу через стену сегодня ночью, но не уверен, сколько еще смогу сделать, — сказал Арин. — Пока никто не замечает, что некоторая часть моей продукции уходит на сторону, потому что я вовремя выполняю заказы управляющего, но, если кто-то решит проверить, мгновенно станет ясно, что пропало немалое количество железа и стали.
— Тогда хватит. Твое положение слишком важно, чтобы рисковать им. Пока вместо Оскара не назначен новый капитан, я устрою нападение на городскую оружейную.
До войны Плут был стражником. Он лишь один раз взглянул на двенадцатилетнего Арина, назвал его щенком с большими лапами и сказал: «Ты дорастешь до них». После вечернего звона он учил Арина сражаться. Тоска Арина облегчилась на некоторое время, но часть ее вернулась, когда Плут лестью и потворством добился себе освобождения с рудников спустя лишь два года срока. Однако навыки, которым он обучил Арина, остались.
— Лучше напасть на оружейную после назначения нового капитана, — произнес Арин. — Когда заметят, что пропало оружие, это выставит его в неприглядном виде.
— Хорошая идея. Тем временем наши встречи должны продолжаться. Нам нужен удобный случай. Ты создашь его в поместье генерала.
Тогда-то Арину и следовало сообщить Плуту, что Кестрел начала замечать связь между событиями. Ему следовало рассказать, что девушка считала смерть капитана стражи странной, хотя и не могла знать, что в последние мгновения валорианца удерживали двое рабов, в то время как третий с мечом стоял на коленях перед ними, ожидая толчка.
Арину следовало предупредить своего предводителя. Но он промолчал.
*
Он старался держаться подальше от виллы. В присутствии Кестрел было слишком легко допустить ошибку.
Однажды в кузне появилась Лира. Арин был уверен, что Кестрел вызывает его, чтобы он сопроводил ее куда-то в качестве свиты. Он почувствовал нетерпеливый страх.
— Тебя желает видеть Инэй, — сказала Лира.
Арин положил молот на наковальню.
— Зачем?
Его общение с Инэй было ограниченным, и его это вполне удовлетворяло. У женщины был слишком острый взгляд.
— Ей очень плохо.
Арин помедлил в раздумьях и затем, кивнув, вслед за Лирой вышел из кузни.
Из спальни Инэй, дверь которой была открыта, раздавались звуки, характерные для спящего человека. Инэй закашлялась, и Арин услышал влагу в ее легких.
Приступ кашля прошел и сменился хриплым дыханием.
— Следует послать за доктором, — сказал Арин Лире.
— Леди Кестрел отправилась за ним. Она очень расстроена. Надеюсь, она скоро вернется. — Лира сбивчиво продолжила: — Я бы хотела остаться здесь с тобой, но должна вернуться в дом.
Арин едва заметил, как она, перед тем как выйти, прикоснулась к его руке.
Не желая будить Инэй, Арин осмотрелся. Домик был уютным и содержался в порядке. Пол не скрипел. Повсюду виднелись признаки удобства. Домашние тапочки. Стопка сухих дров. Арин провел рукой по гладкой поверхности каминной полки, пока не наткнулся на фарфоровую шкатулку. Он открыл ее. Внутри лежал небольшой сплетенный в косу локон русых волос с рыжеватым оттенком, свернутый в кольцо и перевязанный золотым шнурком.