Проклятье Победителя
Шрифт:
Вежливое отрепетированное выражение на лице Лиры не дрогнуло. Она указала на корзину с углем, растопочный материал и кучи необработанного или уже использованного железа. Управляющий положил на наковальню коробочку со спичками. А затем он вместе с девушкой ушел.
Раб огляделся, раздумывая, стоит ли ему пройти эту проверку или провалить ее.
Он вздохнул и разжег огонь.
*
Вольное время закончилось. В свой первый день в кузне раб произвел более пятидесяти подков — достаточно, чтобы показаться умелым и преданным делу, но не слишком много, чтобы привлечь внимание. На следующий день он подковал всех лошадей, даже тех, чьи подковы были новыми. Конюх предупредил, что с некоторыми лошадьми, особенно с жеребцами генерала, может быть сложно работать, но раб справился без трудностей. Тем не менее он позаботился, чтобы эта работа заняла у него весь день. Ему нравилось прислушиваться к тихому фырканью лошадей и ощущать их нежное теплое дыхание. Кроме того, конюшни были подходящим местом, чтобы услышать новости, — или могли бы быть, если бы солдаты пришли тренировать лошадей.
Или появилась бы девчонка.
Раба посчитали хорошей покупкой. «У леди Кестрел ясный взгляд», — неохотно сказал Гарман, и рабу поручили поправить несколько мечей, а также выковать новые.
Каждый раз, когда раб шел в сумерках от кузни к помещениям для невольников, вилла светилась. Рабам полагалось в это время спать, но беспокойные валорианцы еще долго не ложились. Они умели довольствоваться весьма короткими часами сна — шестью и менее, если необходимо. Это было одно из тех умений, что помогли им во время войны.
Раб первым растянулся на своем убогом ложе. Каждую ночь он старался обдумывать дневные события и выделять из них полезную информацию, но сейчас часы его бодрствования были полностью заполнены тяжелой работой.
Он устало закрыл глаза, размышляя, не были ли те два дня идиллии излишним искушением. Они позволили ему забыть, кто он. Шутили шутки с его сознанием.
Иногда на границе сна и яви ему казалось, что он слышит музыку.
Глава 5
Кестрел считала свой дом обиталищем эха: в большей части комнат, хоть и красивых, никто не жил. На прилегающих землях тоже было спокойно, звуки раздавались лишь приглушенные: скрип мотыги в саду, легкий стук лошадиных копыт по расположенному в стороне от дома пастбищу, вздохи деревьев. Обычно Кестрел наслаждалась тем, как простор и тишина оживляли ее органы чувств.
Но последнее время ей не было дома покоя. Она пыталась погрузиться в музыку, но поняла, что играет сейчас только сложные композиции, ноты которых почти сливались вместе, заставляя ее пальцы безостановочно порхать по клавишам. После занятий она чувствовала изнеможение. Ноющая боль была несильной и присутствовала только в отдельных местах — в запястьях и пояснице, — но в минуты, проведенные без музыки, она не могла игнорировать эти неудобства. Каждое утро Кестрел клялась себе, что не будет так усердствовать за роялем. Но на закате, после долгих часов подавленности и ощущения, будто она от чего-то скрывается в своем доме, Кестрел снова сплетала из музыки что-нибудь изнурительное.
Однажды в полдень, через восемь дней после торгов, прибыла записка от Джесс. Кестрел нетерпеливо развернула ее, радуясь возможности отвлечься. Джесс своим обычным почерком с завитушками короткими живыми предложениями спрашивала, почему Кестрел прячется от нее. Не нанесет ли она сегодня Джесс визит? Требуется совет Кестрел по поводу того, что надеть на пикник леди Фарис. Джесс добавила постскриптум, буквы которого были мельче, а почерк — менее разборчивым и более торопливым. Это означало, что она не могла воспротивиться желанию обронить прозрачный намек, но в то же время беспокоилась, что это вызовет у Кестрел раздражение: «Между прочим, мой брат спрашивал о тебе».
Кестрел потянулась за сапогами для верховой езды.
Проходя через свои апартаменты, она заметила отблеск в окне домика с соломенной крышей, что стоял у сада.
Кестрел помедлила, постукивая по бедру кожаными сапогами, которые держала в руках. Домик находился недалеко от помещений рабов, маячащих на грани видимости из окна. Девушка почувствовала укол неловкости.
Разумеется, она ощущала себя неловко. Кестрел отвела взгляд от помещений рабов и сосредоточилась на домике Инэй. Она уже несколько дней не навещала свою старушку-няню. Неудивительно, что вид из окна встревожил ее, ведь оно выходило на милый маленький домик, построенный Кестрел для женщины, что вырастила ее. Хорошо, она зайдет к Инэй по пути в конюшни.
К тому времени, как она закончила шнуровать сапоги и спустилась вниз, управляющий уже поведал посредством почти мгновенно разносящихся по имению слухов, что Кестрел уходит. Гарман поджидал ее у двери гостиной.
— Собираетесь покататься, миледи?
Кестрел натянула перчатку.
— Как видите.
— Нет нужды просить о сопровождении. — Гарман щелкнул пальцами пожилому геранцу, который мыл пол. — Вот этот подойдет.
Кестрел медленно выдохнула.
— Я еду к Джесс.
— Уверен, он умеет ездить на лошади, — сказал Гарман, хоть и он сам, и Кестрел знали, что это маловероятно. Рабов не учили ездить на лошадях. Либо они умели делать это до войны, либо уже никогда не научатся. — В противном случае, — продолжил Гарман, — вы вместе можете отправиться в экипаже. Генерал с радостью позволит Вам взять двух лошадей и карету, ради того чтобы с вами было должное сопровождение.
Кестрел кивнула, но едва заметно. Она повернулась, чтобы уйти.
— Миледи, еще один вопрос…
Кестрел представляла, о чем собирался говорить управляющий, но не могла приказать ему молчать, потому что таким образом признала бы, что знает тему, но сожалеет об этом.
— Неделю назад Вы приобрели молодого раба, — начал управляющий. — Вы так и не соизволили отдать распоряжения насчет того, куда его определить.
— Я забыла, — солгала Кестрел.
— Разумеется. Вашего внимания требуют более важные вещи. Тем не менее я был уверен, что в Ваши намерения не входило позволять рабу без дела болтаться по имению, поэтому назначил его в кузню, чтобы он подковывал лошадей. Он хорошо справился. Примите мои комплименты, леди Кестрел. Вы — превосходный знаток рынка геранцев.
Она поглядела на управляющего.
Он сказал, будто оправдываясь:
— Я отправил его в кузню лишь потому, что он подходит для этой работы.
Кестрел повернулась к двери. Открыв ее, она увидела только деревья. С этой стороны дома не было ничего, что могло бы взволновать ее.
— Вы приняли правильное решение, — сказала она. — Поступайте с ним так, как считаете нужным.
Кестрел вышла наружу, сопровождающий ее раб молча последовал за ней.
Все же она не остановилась у домика Инэй, а сразу прошла к конюшням. Как всегда, там был старый конюх-геранец. И никого больше. Кестрел погладила по носу свою большую лошадь, выращенную для войны и выбранную для дочери генералом.
Услышав позади себя шаги, сообщающие, что в конюшню кто-то вошел, она обернулась. К конюху подошли двое солдат и приказали, чтобы тот оседлал их лошадей. Кестрел заглянула за их спины и увидела, что у двери ее терпеливо ждет геранец, которого выбрал для нее Гарман.
Ей не хотелось терять время на то, чтобы узнавать, умеет ли он ездить верхом. Кестрел хотела выехать сейчас же. Оказавшись у Джесс, она отправит раба на кухни, чтобы не видеть его до тех пор, пока не настанет пора возвращаться домой.