Проклятие Аримана - Магистр
Шрифт:
– Ну давай, просыпайся... Я же вижу, что ты жив и здоров... Другой голос, обладатель коего, похоже, не принимал участия в моем пробуждении, недовольно бубнил:
– Чего там - просыпайся? Его же ловики за ночь совсем разделали... Не видишь, башка болтается, а глаза не открывает и ни на что не реагирует...
– Нет, - быстрым говорком возражал первый, - раз на карнизе остался, вниз не сиганул, значит, в разуме, значит, ловики на охоту не выходили.– И затем снова обращался ко мне: - Давай же, просыпайся... Ну что, мне тебя на своем горбу к настоятелю тащить?!
От второго последовало деловое предложение:
– Слушай, брат Гарт, давай я за угольками сбегаю. Сейчас на кухне как раз печь заканчивают топить. Бросим ему пару угольков за шиворот: проснется все в порядке, а не очнется - значит, ловики до него добрались...
Первый на это садистское предложение задумчиво промычал:
– Да... Хм... Нет, угольки не подойдут. Придется истопнику объяснять, зачем угли нужны... Еще до настоятеля дойдет... Ты лучше гвоздик принеси и стеклышко. Солнце уже высоко, мы гвоздик раскалим и вон ему к щеке приложим... Если жив-здоров, сразу очнется...
Честно говоря, это изуверское предложение меня здорово разозлило. Мало того, что местная братия оставила меня ночью на свежем воздухе разбираться с какими-то ловиками, так теперь они еще собираются подвергнуть меня пыткам. Поэтому, не открывая глаз, я хрипловатым голосом пообещал местному рационализатору:
– Щас я к твоей мордуленции кулачок свой приложу... Если на карнизе удержишься, значит, жив-здоров будешь...
По легкому движению воздуха я понял, что мои побудчи-ки шустренько от меня отпрянули.
Я открыл глаза. Было позднее солнечное утро. Небо ярко-синее и абсолютно чистое почему-то очень меня обрадовало, и я ему улыбнулся. Потом я осмотрел окрестности и обнаружил шагах в четырех справа и слева от себя двоих невысоких монахов в уже привычных темных балахонах. Они напряженно рассматривали меня, словно опасаясь, что я вот-вот превращусь в некое чудище. Но у меня было "хорошее" настроение, поэтому я им для начала мило улыбнулся. Они тут же облегченно заулыбались в ответ.
– Ну вот, - подал голос правый, - я же говорил, что не было ночью ловиков.
По голосу я признал брата Гарта и, еще раз улыбнувшись, успокоил его:
– Почему же не было? Были... И когда я узнаю, какая зараза вчера вечером не пустила меня в монастырь, я его без всяких ловиков сознания лишу...
Оба монаха сделали еще по шагу прочь от меня, причем тот, которому я преграждал дорогу к открытой входной двери, явно занервничал, видимо, именно он служил в этом миленьком месте привратником.
– Ну что, голуби, трясетесь, - снова улыбнулся я.– Смотрите, не вспорхните.– И я кивнул на край обрыва, в опасной близости от которого оказались оба монаха. Они тут же непроизвольно сделали по шагу прочь от пропасти и оказались в непосредственной близости от меня. Сообразив, что теперь я могу до них дотянуться, оба снова отступили на пару шагов, прижимаясь уже к стене монастыря.
– И долго вы собираетесь здесь сиртаки отплясывать?– поинтересовался я, продолжая сидеть, привалившись к стене и поглядывая на монахов.
Те, определив место, равноудаленное от обеих грозящих им опасностей, прекратили свои перемещения по скальному карнизу и удовлетворенно вздохнули. Вообще они действовали на удивление синхронно, словно по подсказке.
Затем тот, которого звали Гарт, отвесил мне неуклюжий поклон и, слегка запинаясь, произнес:
– Странник, настоятель Соро послал нас для того, чтобы пригласить тебя в монастырь...
– Да?!– изобразил я удивление.– Надо же! То не пускают, то сами приглашают... Какие же вы, познающие Суть, внезапные и непредсказуемые!..
Монахи выслушали мою отповедь, вытаращив глаза, и, видимо, ничего не поняли. С минуту на площадке перед монастырской дверью царило молчание, а затем Гарт попытался повторить свое приглашение.
– Э-э-э... Ты... это... меня и... вот его, - он ткнул пальцем в направлении своего товарища, - послал настоятель Соро...
– Далеко послал?..– ласково поинтересовался я.
– Нет...– снова оторопел монах.– В смысле... сюда послал...
– И ты пришел...– подпустил я в свой голос сарказма.
– Ага...– кивнул Гарт, довольный тем, что его наконец-то поняли.
Его молчаливый партнер тоже неожиданно кивнул и эхом повторил:
– Ага...
– А тебя не спрашивают!..– мгновенно окрысился я, повернувшись в его сторону. Тот, побледнев, сделал еще шаг подальше от меня, и я понял, что стоит мне сказать еще одну подобную фразу, и он сиганет, спасаясь от меня, в пропасть. Я снова повернулся к Гарту и вполне доброжелательно поинтересовался: - Ну и зачем ты сюда пришел?..
Бедняга, похоже, совершенно потерял нить беседы и поэтому, нервно сглотнув, просто повторил:
– Странник... э-э-э... настоятель Соро... э-э-э... послал меня... нас... чтобы... это... ну... тебя привести... к нему... Вот...– И он, добравшись до конца своего выступления, с облегчением вздохнул.
Мне надоело изгаляться над несчастными монахами, поэтому я оторвался от стены и, поднявшись, предложил:
– Тогда пошли... Где там ваш настоятель?.. Гарт мгновенно метнулся к открытой двери и скрылся за ней, а его дружок заметался по каменной площадке, страстно желая последовать за своим собратом, но не смея прошмыгнуть мимо меня. А я нарочито медленно двинулся к двери, специально придерживаясь середины карниза. Сзади, уже не делая попыток меня обогнать, опасливо пыхтел отставший монах. Наконец я вошел в двери самого негостеприимного из монастырей Тань-Шао.
Впереди, шагах в пяти, в сгущающемся полумраке пещеры виднелась фигура Гарта, видимо, притормозившего свой резвый бег в ожидании гостя. Как только я показался в проеме, он развернулся и потопал вперед по слегка покатому, но достаточно гладкому полу в глубь скалы. Я направился за ним, а вскорости и следовавший за мной монах также вошел в дверь. Послышался легкий скрип, и в то же мгновение в пещере стало абсолютно темно - привратник закрыл дверь.
От неожиданности я остановился, не различая, в какую сторону мне надо двигаться, а сзади послышался смешок: