Проклятие чужого золота
Шрифт:
– Горец, – бросил Ташкент. – Мне кажется, он мог…
– Горец – бандит-одиночка, – покачал головой Лоров. – К тому же он сейчас постоянно с больной маманей сидит. И у него людей нет. Хотя понятно, почему ты на Горца киваешь, ведь он тебя одел…
– Ты думай, прежде чем базарить, – недовольно проворчал Ташкент. – Мне Воевода сказал, что Горец в этом был замешан.
– И провалили все на хрен! – разозлился Лоров. – Марксист тоже бесится. Кстати, слышали? Богатов убит. Его позавчера на балконе дома отдыха в Березовке пристрелили. Вместе с каким-то Пузановым,
– Богатов еще работал, – сказал Ташкент. – И честный был, гад.
– Он на пенсии уже пять лет, – проговорил Лоров. – Есть версия, что его за компанию с Пузановым шлепнули. Ну, чтоб шум не поднял сразу. Их нашли уже вечером, они на ужин не явились.
– Значит, Элеонора вдовой стала, – засмеялся Ташкент. – Она же моложе Богатова на десять лет. Ей, наверное, около пятидесяти. А Лариска ее приемная дочь. Богатов похоронил…
– Лариска как раз родная дочь Элеоноры, – перебил его Лоров. – Зинаида Семеновна, жена Богатова, бесплодной была. А Богатов по молодости здорово грешен, уж больно баб любил. Вот и состряпал Элеоноре ребенка. На ее счастье, Зинка быстро сдохла. А Лариска сейчас где?
– В Турции, – усмехнулся Ташкент, – с питерским делягой Валентином укатила. Она уже давно Гуськову рога ставила. Всем это было известно, кроме него, – хохотнул он. – Ведь она уже знает, что супруг труп, а не появляется. Но на похороны отца прикатит. И начнется канитель у них с маманей. Элеонора себя еще за молодуху держит и ничего Лариске не даст.
– Не думаю, – возразил Лоров. – Все-таки мать она нормальная. Да и чего им делить, у Элеоноры много чего есть. В отличие от Лариски, которая все тратит на поездки на курорты. И учится, – Лоров засмеялся, – уже в третьем институте. Гуськов виноват, шлялся по бабам, вот Лариска и решила себе веселую жизнь устроить. Да хватит про них рассуждать. Надо думать, что самим делать. Воевода запросто может прислать…
– Никого он не пришлет, – раздался насмешливый голос вошедшей Элеоноры. – Его дочь в заложницы взяли. Он вроде нашел дядю Ледовой, но взять не сумел. А у него захватили эту дрянь, считающую себя королевой. И сейчас, если хотите выжить, вам надо найти Ледову с детишками. Иначе вы сдохнете.
– Да иди ты! – огрызнулся Ташкент. – А тебя, значит, Воевода пожалеет? Да в конце концов он что, бог и царь? На хрену я его видел! Пусть попробует наехать, я тоже кусаться умею.
– А действительно, – кивнул Лоров, – мы не с ним работаем. Но получается, что мы вроде как ему обязаны…
– Так позвоните ему и скажите, – насмешливо посоветовала Элеонора. – А я пришла вас на двойные похороны звать. Мужа милого и зятя любимого земле отдавать буду. – Не выдержав, она рассмеялась.
– Ты чего ржешь, кобыла?! – заорал Ташкент и, отскочив, выхватил пистолет. Хлопнул выстрел «браунинга», пуля скользнула по кисти Ташкента. Он выронил ТТ.
– Еще раз попробуешь, – спокойно проговорила Богатова, – и я тебя убью. Стреляю я прекрасно, и реакция превосходная. Я себе пять лет назад тир устроила, так что упражняюсь в стрельбе каждый день. – Она сунула пистолет в
– Ты, – Ташкент лизнул кровь с ранки, – сучка…
– Не нарывайся! – угрожающе перебила его Элеонора. – И вот что я вам скажу: вы все живы и на свободе, потому что есть Воевода. Слышали о Мухоморе?
– И что? – мрачно спросил Лоров.
– А то! – усмехнулась она. – Мой вам совет: делайте все, как просит Воевода. Пока он еще просит. Надо найти свидетельницу похищения. В парке в тот момент была какая-то женщина. Она и вызвала наряд милиции. Но там уже никого, кроме убитых, не было. Надо найти ее. Она наверняка что-то помнит.
– Послушайте, Зинаида Сергеевна, – сказал Ильин, – вы говорите, что из кустов выехал мотоцикл и с него двое начали стрелять по машине. Марку не помните?
– Я не разбираюсь в мотоциклах, – сердито напомнила сидевшая перед ним женщина. – Мотоцикл и есть мотоцикл. Мужчины были в масках. Ну знаете, такие шапочки с прорезями для глаз. Один был рослый, другой помельче и ростом, и телосложением. Третьего я не видела. Только слышала, как он что-то крикнул, и выстрелы позади машины. Но я уже бежала. Там, кстати, недалеко двое бомжей были. Мужчина и женщина. Они постоянно крутятся около старой танцплощадки. Ну знаете, там еще тир рядом был, а сейчас что-то строят.
– Ну вот, – сказал Ильин, – кое-что все-таки вспомнили. И знаете что, Зинаида Сергеевна, – осторожно проговорил он, – вполне возможно, к вам кто-то обратится. Ну, родственники детей и женщины или просто кто-то будет спрашивать о том, что вы видели. Ведите себя спокойно и…
– Боже мой! – испугалась она. – Да я же ничего и не видела. Господи, зачем я вообще…
– Вот так и говорите, – поморщившись, перебил ее полковник. – Но в ваших интересах будет, если я узнаю о том, что вас кто-то спрашивал о случившемся в парке.
– Я ничего не видела, – торопливо лепетала женщина. – Просто испугалась и закричала, вот и все. И ничего подписывать я не стану. – Она шагнула к двери.
– Пропуск возьмите, – остановил ее полковник, – а то вас не выпустят, – улыбнулся он.
– Когда меня выпустят? – зло спросил Ледов следователя прокуратуры. – Надеюсь, вы понимаете, что это…
– Я понимаю, что против вас дают показания никак не связанные между собой три человека, – перебил его тот. – И вероятно, из задержанного вы скоро, капитан, извините, гражданин Ледов, станете подследственным. Поэтому вам лучше говорить правду. Уж вы-то это знаете…
– Слушай, ты! – рванулся к нему Ледов.
Следователь закричал. Сбив его на пол, Виктор бросился к двери. Встретив ворвавшегося сержанта милиции ударом в лоб, он выскочил в коридор и ногой отшвырнул бросившегося на него рослого милиционера. Остановившись, покачал головой и, прижавшись спиной к стене, скользнул по ней на пол. Из кабинета выскочил следователь. За ним, пошатываясь, вышел сержант.
– Сюда! – крикнул следователь.
Сержант осторожно подошел к Ледову.
– Ваш я, – вытянул тот руки.