Проклятие Деш-Тира
Шрифт:
Не вставая со скамьи, Дакар потянулся и снял с крюка кочергу. Неуклюже склонившись к очагу, Безумный Пророк разворошил поленья, и угасший было огонь снова разгорелся. Наверное, впервые в жизни Дакар позабыл про жаркое.
— Если этот Деш-Тир — живое существо, нам не добраться до его сердцевины и не убить его. Как ты думаешь?
— Если живое, — ответил Асандир, которому явно не терпелось это узнать. — Если жизненные силы, что мы наблюдали сегодня, не иллюзорны; если в тумане обитает некое существо или существа... Мы позволим принцам «убивать» туман, стягивать его границы, и что в конечном итоге получится?
Дакар сжался, как перепуганный ребенок. Кочерга едва не
— Чистый дух, — прошептал он. — Эт милосердный, значит, тогда мы выпустим его на свободу!
— Чего я и боюсь, мой дорогой пророк, — признался Асандир. — Больше всего меня страшит возможность того, что Деш-Тир, подобно нашим бестелесным Харадмону и Люэйну, является вольным духом, способным проявляться в нашем мире.
За этим признанием последовали краткие наставления, ибо Асандиру и Дакару предстояло вновь выйти в холодную ночь, чтобы наложить на пространство внутренней крепости дополнительные защитные заклинания.
Дакар бросил взгляд на котел с бараниной, сокрушаясь о том, что ужин придется глотать быстро, хотя так хотелось бы посмаковать жаркое без спешки. Он поплотнее укутал шею старым шарфом и обхватил руками подбородок. Теперь своим жалким видом Дакар напоминал пьянчужку, которого выгоняли на мороз из какой-нибудь таверны.
— Ну почему я не стал жестянщиком? — вопрошал он, глядя на пляшущий огонь очага. — Лудить дырявые кастрюли — более приятное занятие, чем ставить преграды на пути невидимых духов в этих паршивых развалинах, да еще когда ночной холод пробирает насквозь.
— Согласен, — коротко ответил Асандир. — А теперь пошли.
Маг ненадолго задержался возле кресла, где под несколькими одеялами лежал Лизаэр.
— Мы должны удостовериться, что Илессид не пострадал от Деш-Тира. Если мы этого не сделаем, то сами будем стоить не больше пары дырявых кастрюль.
Над Соляной пустыней бушевала метель. Клубящиеся снежные вихри пробивались сквозь щели в ставнях рукописного хранилища Альтейнской башни и бриллиантовой пылью оседали на ковре. Чернильницы Сетвира замерзли вместе с воткнутыми туда перьями, однако магу, похоже, сейчас было не до этого. Он не обращал внимания ни на изжеванную одежду, ни на спутанные волосы, делавшие его похожим на бродячего предсказателя судьбы. Маг заглянул в кружку — на дне плавали чаинки, складываясь в причудливый узор. Внимательно рассматривая их, словно таким образом можно было прочитать судьбу мира, Сетвир вел диалог с самим собой:
— Ущерб, если столь широкое понятие применимо к одному и вдобавок узконаправленному нападению, уже был причинен.
Неподалеку от очага, забитого золой и нетопленного со времени отъезда Асандира, прямо из воздуха раздался голос Харадмона:
— В таком случае, следы вторжения Деш-Тира должны быть очевидными. А это, заметь, противоречит тому, о чем сообщают Асандир и Люэйн. Принц Лизаэр совершенно не пострадал.
— Разумеется, они все досконально обследовали, — почти огрызнулся Сетвир, крайне раздраженный ночным известием из Итамона.
Хранитель Альтейна был не только раздражен, но и раздосадован. Лизаэр как будто не желал взрослеть и обретать зрелость. Душой и телом принц оставался все тем же юнцом, каким появился на Этере, вывалившись из Западных Врат.
Сетвир беспечно перемешивал в чашке набухшие чайные листья, словно его разговор с Харадмоном касался каких-то пустяков и не требовал пристального внимания.
— Ты пытаешься делать выводы о природе вселенной, подглядывая за ней в замочную скважину, — бросил он Харадмону.
— Опять ты со своими аналогиями! — недовольно откликнулся бестелесный маг.
Когда он пытался расхаживать по комнате, его беспокойный дух поднимал вихрь снежинок.
— В
Вскинутые кустистые брови Сетвира показывали, что хранитель Альтейна все же обиделся.
— Это мое предположение, — пояснил он.
Сетвир с необычайной осторожностью отодвинул чашку, словно побуревшие листья представляли собой нечто драгоценное, способное рассыпаться в прах от любого неосторожного движения.
— Моя «замочная скважина» — это настоящее время. Трагедия Трайта должна подтвердить мои догадки.
Сетвир сложил перепачканные чернилами пальцы в виде чаши. В воздухе возникла картина, хорошо известная и далеко не новая. Кто знает, сколько раз маги Содружества воспроизводили ее то в нитях судьбы, то в огне, оживляя события пятивековой давности, когда Трайту пришлось в одиночку отражать вторжение Деш-Тира и запечатывать Южные Врата...
От чудовищного скопления силы кромки колонн Южных Врат побелели. Равновесие природных стихий нарушилось, и на свинцово-синих небесах засверкали молнии. Почти сразу же загрохотал гром и хлынул дождь. В неестественном свечении колонн он был похож на сотни тысяч серебристых иголочек. Даже спустя пятьсот летневозможно было без содрогания смотреть, как из ворот между мирами на Этеру ворвался Деш-Тир. Ветер понес клубы тумана, похожие на пар, поднимающийся из ведьминого котла. Сквозь эти клубы упрямо пробиралась одинокая человеческая фигура: Трайт. Взбесившийся ветер трепал на нем одежду, пытаясь остановить мага...
Изображение застыло; лицо Трайта заслонял раздувшийся на ветру обшлаг рукава. Одна рука мага была вытянута вперед, как будто он заслонялся от ветра, а может, от тумана, протянувшего свои щупальца. Это мгновение, выхваченное из прошлого и остановленное, даже сейчас было слишком впечатляющим, чтобы на него можно было спокойно смотреть.
— До сих пор мы считали этот вихрь следствием бури, — негромко сказал Сетвир. — Теперь я так не думаю.
— Атака Деш-Тира? — спросил Харадмон. Возникла многозначительная пауза.
— Сколько раз мы видели этот вихрь, окутавший Трайта, — продолжал бестелесный маг. — Но там ничего нет, кроме тумана. Никаких признаков разума.
— Внешне — никаких.
Сетвир перестал удерживать картину, и события стали разворачиваться дальше. Хотя оба мага знали, чем все должно окончиться, сцены далекого прошлого и сейчас больно ранили их...
Трайт поднял руки. Обычно спокойное лицо мага было искажено невыразимой мукой. Он что-то кричал, но крики тонули в раскатах грома. Клубы густеющего тумана кольцом сжимались вокруг Трайта, образуя маленькие смерчи, которые в конце концов вынудили его опуститься на колени. Маг призывал на помощь все силы, какие только были ему доступны. Его пальцы и запястья обвила ослепительно белая рукотворная молния. Она беспрепятственно пробилась сквозь клубы тумана. Казалось, что у Трайта в руках—новорожденная звезда, таким нестерпимоярким было ее сияние. Маг нанес удар, и Деш-Тир, вспыхнув матовым светом, отступил. Его клубы поплыли назад и разделились, окутав перламутровое пространство арки Южных Врат. Этого времени хватило, чтобы Трайт, весь обгоревший, в прожженной одежде, поднялся на ноги. Он вскинул руки, красные от ожогов, и начертал в воздухе заграждающий знак. Потом, корчась от нестерпимой боли, хрипло произнес требуемые для заклинания Имена. Подобно камням, вылетевшим из пращи, магические заклинания разорвали незримые нити пространства, времени и силы. Величественные Южные Врата рассыпались в прах.