Проклятие Деш-Тира

Вурц Дженни

Пока маги занимались необходимыми приготовлениями, Деш-Тир успел окутать башню Келин непроглядной мглой. Харадмон решил оберегать Лизаэра. Люэйн тоже растворился во мраке, одарив Аритона язвительным замечанием, от которого тому стало не по себе. Аритону, с его характером, недвусмысленно дали понять, что любая его попытка выскользнуть из-под опеки Содружества будет сурово пресекаться.

Лизаэр вытер потные ладони. Прежде чем он успел представить, каких действий может потребовать от него магическая защита, его опоясал бело-голубой круг. В глазах поплыли разноцветные полосы, ощущения спутались, голова закружилась.

Защита, возведенная вокруг него Харадмоном, не только пронизывала окружающий воздух; ее линии проникали в самые потаенные уголки личности Лизаэра, и это вмешательство вызывало в нем бурный протест. Принц чувствовал, как каждый волосок на его теле встал дыбом. Он пережил момент неподдельного ужаса: разум и тело отказывались ему подчиняться, захваченные чужой волей. Правда, вскоре это неприятное ощущение ослабло.

Магический свет уже не опалял тело. Лизаэр пошевелил руками, затем пальцами ног и с удовлетворением отметил, что все они слушаются его. Он попробовал вздохнуть и тут вновь ощутил присутствие магической защиты.

Тело подчинялось Лизаэру настолько, насколько это позволяла установленная Харадмоном защита.

Испытывая некоторый ужас от того, во что вылилось его добровольное согласие, Лизаэр даже не успел подумать, как Аритон примирился с подобным отношением к себе. Перекрывая стоны ветра, Асандир отдавал братьям последние распоряжения.

— Едва мое сознание сольется с древней защитой башни Келин, я уже не смогу отзываться на ваши голоса. Если случится какая-то беда, связанные с вами Харадмон и Люэйн сразу почувствуют это и помогут вам.

Асандир умолк. Его искрящиеся глаза изучающе глядели на Лизаэра и Аритона, которые ради восстановления солнечного света над Этерой и сохранения древних паравианских рас были готовы подвергнуть опасности собственное тело, разум и дух.

Подгоняемый невыразимым беспокойством, Асандир продолжал:

— Мне предстоит приоткрыть древнюю защитную преграду. Когда это будет сделано, я подам вам знак. Тогда начнется ваш бой с Деш-Тиром. Всей силою, какая у вас есть, всей волею, какая вам доступна, вы должны будете загнать его внутрь защитного барьера. Лишь только последний клочок тумана окажется внутри, я вновь закрою паравианскую защиту. После этого вам при поддержке Харадмона и Люэйна придется отражать сопротивление злобных сущностей Деш-Тира. Если паравианская магия поддастся моим усилиям и безграничное сострадание, на котором строилась защита башни, уступит требованиям жесточайшей необходимости, я попытаюсь создать магическими заклинаниями своеобразную темницу. Если нам повезет, мы поместим Деш-Тира туда и не нанесем вреда башне.

Асандир вновь умолк, словно раздумывая, надо ли об этом говорить. Потом все же решился:

— Запомните как следует: нити судьбы, которые мы раскидывали в Альтейнской башне, не предсказывали здесь ничьей гибели. Пусть эта мысль поможет вам вынести самое наихудшее.

«Нет, смерть не самое плохое, — подумал Лизаэр. — Одержание куда ужаснее». Он и сейчас чувствовал легкое покалывание в теле, свидетельствующее о власти Харадмона над ним. При этом Харадмон ведь не был его врагом, а орда сущностей, против которых предстояло сразиться двум братьям и троим магам, имела совсем иную природу. В свое время эти сущности погубили могущественного Трайта. И если они овладеют Лизаэром...

— Желаю вам всем крепких рук и удачной

охоты.

В тумане фигура Асандира казалась тенью. Маг наклонился и снял сапоги, затем стянул чулки. Ступая босыми ногами по холодному камню, покрытому корочкой льда, он прошел несколько шагов и принял боевую стойку. Потом Асандир поднял руки. В его глазах не было ничего, кроме леденящей пустоты. Он замер, и за это время все внутри Лизаэра напряглось до предела. Чтобы отринуть дурные предчувствия, принц сложил ладони чашей и сосредоточился, призывая свой дар света.

В лицо ударила воздушная волна. Одновременно в ушах зазвенело; звук напоминал трескающийся от мороза лед. Башню залил белый свет. Оглушенный и ослепленный, Асандир что-то крикнул. Его крик мог быть торжествующим кличем или криком нечеловеческой боли. Тьма оказалась прорезана мириадами крошечных огоньков. Башня Келин, прочно стоявшая в течение двух эпох, сотрясалась от потоков силы.

— Пора! — крикнул Асандир.

Лизаэру показалось, что этот крик знаменовал конец былой неуязвимости башни; вероятно, Асандир уже приоткрыл паравианскую защиту.

Из-под пальцев Лизаэра хлынули снопы искр. Щеки обожгло горячим ветром. Потом опустилась непроглядная, бархатно-черная темнота. Ощутив поток холодного ветра, Лизаэр приписал это действиям Аритона, ударившему по Деш-Тиру своими тенями. Вспыхнуло слабое пурпурное сияние. Оно опалило Лизаэру кожу и впилось в тело тысячами ядовитых иголочек. Принц хватал ртом воздух, пытаясь собраться с мыслями. В мозгу у него звучал голос Харадмона, умолявшего не терять головы и сражаться дальше.

Лизаэр ударил в наползающие клочья тумана, пробивая их светящимися лезвиями. Он не отступал, хотя сущности, выныривающие из тумана, оскаливали клыкастые челюсти и тянулись сквозь тьму, силясь добраться до него и свалить наземь. Убийственная сила его дара сделала принца беспощадным. Он бил по Деш-Тиру решетчатыми стенами молний. Вал огня выжигал и отгонял туман назад. От напряжения Лизаэр уже перестал разбирать, где свет, а где тьма.

— Еще раз! Ударь снова! — услышал он голос Харадмона.

Лизаэру показалось, что башня накренилась. Или он, обессиленный, просто утратил ориентацию в пространстве. За мерцающими кругами магической защиты он почувствовал присутствие Люэйна и присоединился к нему. Аритон по-прежнему, как заведенный, продолжал закидывать Деш-Тира тенями.

Принц хватал раскрытым ртом морозный воздух, а когда ему удалось сделать глубокий вдох, он тут же закашлялся. Воздух стал каким-то странным, слишком густым, чтобы свободно вливаться в ноздри. Лизаэру показалось, что сейчас он задохнется. А в голове безостановочно звучал голос Харадмона с требованиями продолжать битву.

Лизаэр был готов исчерпать свой дар до конца — до того момента, когда он сам станет живым факелом. Принц раз за разом наносил удары, чувствуя, как его истерзанное тело целиком превращается в проводник света. И только краешком сознания Лизаэр понимал, что действует не самостоятельно, а повинуясь чужой воле.

Он не более чем марионетка в невидимых руках Харадмона. Лизаэр почувствовал себя раздавленным. Тьма и головокружение, преследовавшие его, уже не являлись лишь результатом магических заграждений и атаки сущностей Деш-Тира. Лизаэру отчаянно не хватало воздуха, причем настолько, что он с неимоверным трудом сохранял сознание.