Проклятие дома Виндзоров
Шрифт:
Но случалось и наоборот. После развода Диана примирилась и близко сошлась со своей мачехой Рейн, к которой (комплекс Электры) ревновала отца. Рейн, дочь известной романистки Барбары Картленд, приехала в Кенсингтонский дворец со своим новым женихом-французом, графом Жан-Франсуа де Шамбреном. Мачеха уговаривала падчерицу ради детей оставаться в корректных отношениях с бывшим мужем, как это делают она и ее мать со всеми бывшими мужьями и бойфрендами.
В британском посольстве в Вашингтоне ее познакомили с госсекретарем США Колином Пауэллом. Оказалось, генерала подобрали ей в качестве партнера по танцам на благотворительном
В Америке Диана расцветала. Она говорила, что это страна, в которой отсутствует истэблишмент. Ошибалась, конечно. Но в Америке не было того назойливого и бесцеремонного внимания к ее интимной жизни, которое на корню губило эту жизнь в Англии. Америка населена таким количеством ярких знаменитостей, что в этой толпе она могла затеряться.
Она пришла в маленький кабинет доктора Хана во время его ночного дежурства и спросила, можно ли ей присутствовать на операции на открытом сердце. «Прийти на операцию может всякий, у кого хватит мужества», – ответил он. У него не было оснований препятствовать ей.
Она, в конце концов, увидела то, что хотела. Телекомпания «Sky TV» организовала операцию семилетнего африканского мальчика в лондонской клинике и попросила ее участвовать в съемке, чтобы повысить зрительский рейтинг. Оперировал не Хан. Кадры широко открытых глаз Дианы в косынке и маске запомнились публике и стали поводом для иронических комментариев в газетах.
Вскоре после этого фотограф одного из таблоидов сфотографировал Диану в полночь в больнице – она дожидалась, пока закончит смену Хаснат Хан. Диана была готова к этому. Она попросила у фотографа мобильник, набрала номер королевского корреспондента газеты (репортера, освещающего жизнь королевской семьи) и сказала: да, это правда, в данный момент она в больнице – утешает безнадежных больных. Она занимается этим по четыре часа в день трижды в неделю.
Статья в газете называлась «Мои тайные ночи в качестве ангела». Новая грань жизни Дианы стала предметом злых насмешек. Таблоид «Private eye» («Тайное око») опубликовал текст заявления, в котором не хватало только имени заявителя и даты: «Я, нижеподписавшийся, заявляю, что в случае физического увечья или душевного расстройства, смертельно опасной болезни или иной личной трагедии я ни при каких обстоятельствах не хочу, чтобы меня навещала принцесса Уэльская». Но эти издевательства не шли ни в какое сравнение с трудностями, с какими она столкнулась, заполучив в бойфренды Хасната Хана.
Прежде всего – ему от нее ничего не было нужно. Он не принимал никаких подарков. Она предложила купить ему новую машину – он гордо отказался. Больше всего на свете он не выносил публичности. Любой мужчина на его месте был бы счастлив «засветиться» с такой подругой. Любой, но не Хан. Его просто не интересовал блеск этой мишуры, это иллюзорное существование под объективами папарацци. Он понимал, что огласка сильно усложнит и, скорее всего, бесповоротно изменит его жизнь. В Диане он любил как раз то, чего не понимал и за
Она приезжала в его однокомнатную квартирку, закатывала рукава и начинала пылесосить, мыть посуду, гладить ему рубашки. Она дала ему прозвище Natty – «чистюля». Он тоже бывал у нее по выходным, когда она отпускала прислугу. Она оборудовала ему в подвальном этаже «кабинет», в котором он расслаблялся – дул из банки свой «будвайзер» и смотрел футбол по телеку. Хозяйка тем временем готовила обед. Собственно, готовить-то она не умела, но научилась разогревать готовую еду. И с упоением рассказывала подруге: «Ставишь в микроволновку такую маленькую коробочку, закрываешь дверку, нажимаешь кнопку – и готово, представляешь?»
В день его рождения она заявилась к нему в своих лучших бриллиантовых серьгах и шубе на голое тело. Об этом после ее смерти рассказал решивший подзаработать на интимных тайнах принцессы ее мажордом Пол Баррелл. Он был ее наперсником и организатором тайных встреч. Когда требовалось передать послание от принцессы, Баррелл ехал в паб рядом с клиникой, где оттягивался после дежурства доктор Хан. Диана овладела искусством конспирации. Их действительно не могли выследить – если только она сама не хотела, чтобы выследили.
Она стала ездить в Пакистан под любым предлогом – хотела проникнуться исламской культурой, в которой воспитан ее Чистюля. Ее новой лучшей подругой стала 22-летняя Джемайма Хан, в девичестве Голдсмит – дочь английских аристократов, которая вышла замуж за звезду крикета пакистанца Имрана Хана и жила с ним в Пакистане. Долгими вечерами Джемайма рассказывала Диане, что это значит – быть женой правоверного мусульманина.
Диана попросила Баррелла узнать, нельзя ли обвенчаться тайно. Баррелл поговорил со знакомым священником – тот сказал, что обязан уведомить гражданские власти о совершенном таинстве. Узнав об этих консультациях, Хаснат возмутился: «Ты что, правда думаешь, что можешь просто привезти сюда священника и таким манером выйти замуж?»
Да уж конечно, все это было очень непросто.
Диана поехала в Пакистан, чтобы принять участие в кампании по сбору средств для онкологического центра в Лахоре, который Имран Хан основал в память о своей умершей от рака матери. Она хотела убедить своего доктора в том, что она способна на серьезные поступки. Она искала проблему, дело, в котором ее роль могла бы стать ключевой. Таким делом для нее стала кампания против противопехотных мин. Директор британского Красного Креста Майк Уитлам, зная ее потенциал, терпеливо убеждал ее, посылал ей материалы об этом проклятии XX века.
В январе 1997 года Диана впервые ступила на землю Анголы – богатейшей африканской страны, разоренной дотла и едва живой после 20 лет гражданской войны. Число остававшихся в земле мин оценивалось тогда в девять миллионов при численности населения десять миллионов человек – практически по штуке на каждого, включая младенцев. Улицы Луанды кишели безногими людьми; у многих не было даже костылей. Диану эта картина повергла в оцепенение. Она будто оказалась в каком-то дурном сне, кафкианском мире, завораживающем своей фатальной неизбежностью: оказавшись в нем, ты уже не можешь повернуться, сесть в самолет и улететь обратно к светским удовольствиям и комфорту. Этот мир будет преследовать тебя.