Проклятие двух Мадонн

Лесина Екатерина

– Это ты убила Луиджи?

– Конечно, я. – Катарина, наклонившись, коснулась губами волос… запястья… пахнет миндалем, кожа холодная и немного липкая от пота. Чуть горчит… у смерти странный вкус, и легкие шаги ее слышны не каждому.

– Зачем?

– Хотела

посмотреть, смогу ли я… ведь говорят, что души приходят, возвращаются, чтобы мстить, а он не вернулся, ни разу за все это время, ни во сне, ни наяву. И ты не вернешься, моя маленькая Беа…

Убрать волосы с лица, освобождая место теням, слетаются на боль, будто птицы на зерно, холодными крыльями скользят по щекам Беатриче, тяжелыми перьями темноты ложатся под глаза, делая взгляд таким удивительно-глубоким… почти как на картине.

– Он был хорошим мастером, но плохим человеком, он обманывал меня с тобой, а тебя со мной… и получил по заслугам. Нельзя хотеть слишком многого, правда?

– А я? – Беатриче сглотнула слюну, и всполошенные тени отступили, даря еще несколько минут жизни. – За что меня убиваешь?

За любовь, за ревность, за то, что всю жизнь пополам, отец, и наряды, и драгоценности, и Луиджи, который не сподобился выбрать одну из двух, еще за Мадонн, обреченных быть отражением друг друга… за то, что день за днем привыкаешь быть половинкой кого-то, теряя самое себя и ненавидя за бессилие и невозможность вырваться.

– Из-за денег, – ответила Катарина. – Их не так много, чтобы хватило обеим… прости.

– Неправда. – Беа улыбалась. Обескровленные губы похожи на лепестки иссохших роз, хочется коснуться, пальцами стирая остатки цвета, разгладить тонкие трещинки и, замерев в ожидании, украсть последний вдох… но еще не время. – Ты – это я, я – это ты… помнишь,

как в детстве… разделенные зеркалом.

– Глупая игра, – Катарина отвернулась и спешно смахнула внезапно накатившие слезы. Ну зачем она вспоминает? Тогда же все началось, с зеркальной рамы, отец смеялся, что если поставить по одну сторону Беа, а по другую Катарину, то они столь же не схожи, как человек и его отражение. И столь же едины…

– Мы еще спорили, кто же из нас есть, а кто – отражение, – холодные пальцы Беатриче чуть вздрогнули.

А Катарине потом долго снились кошмары, что ее нет, не существует, что она – тень, мимолетный отпечаток света на стекле, беспомощный и бесправный. Танец чужих движений, минутное право на жизнь, которое могут отобрать в любой момент… с возрастом кошмары ушли, уступив место ненависти. Но проклятый Луиджи умудрился добраться до души, вытащить, вытянуть пустоту, нанести ее на холст, показывая всем, что Катарина де Сильверо – всего-навсего отражение. Именно поэтому их две, Черная и Белая, та, что роняет слезы, скрывая пустоту во взоре, и та, что мечом и кровью доказала право на жизнь.

Не доказала, зрачки расползаются, выпуская душу, поймать бы… но как? На губах Беатриче вкус вина и холод… не поцелуй, всего лишь прикосновение, попытка забрать то, чего Катарину лишили, определив ей место отражения… выпить бы душу, до дна, до последней капли, но ускользает…

Луиджи заслужил смерть, но подсказал выход. Если убить того, кто отбрасывает тень, то можно занять его место.

Ее место.

– Спи, моя маленькая Беа, – Катарина легла рядом, как когда-то давно-давно, когда ей еще не страшно было быть вдвоем. – Я спою колыбельную, я же обещала…