Проклятие Элеун
Шрифт:
После ужина маленькая семья Твиртэров отправилась к океану. Они разместились на берегу. Воздух был свеж. По океану шли спокойной рябью невысокие волны. Кэрол гладила дочку по волосам и рассказывала их любимую сказку о корабле и капитане, добром, веселом красавце с приветливой, открытой улыбкой и голубыми как небо глазами. Мама всё говорила: «17 арифа 3044». Повторяла эту далекую и важную для нее дату. Виолетта посмотрела на голубое небо и совсем отвлеклась от знакомой истории. Она думала об облаках, таких похожих на диковинных морских чудовищ.
Вдруг из города послышались жуткие крики. Мать и дочь встревожено встрепенулись. К ним по гальке берега бежал их
– Что происходит? – с ужасом в голосе спросила Каролина. В их тихом городе лай собаки был редкостью, а сейчас крики были человеческие.
В этот момент вдалеке прозвучал выстрел. Виолетта прижалась к матери.
– Бегите, на город напал король Парфидона! – только и смог сказать сосед.
– Что этому чудовищному диктатору нужно здесь?! – воскликнула напуганная женщина.
– Он что-то ищет!
– Не думаю, что этот безумец найдет это в Прилеуне!
– Не время думать! Скорее возвращайся домой, спрячешься с дочерью в погребе у себя в доме. Быстрее! Его солдаты скоро будут в нашем квартале!
Все трое ринулись бежать по направлению к городу. Кэролине пришлось схватить дочку на руки. Худенькая девочка была напугана и не могла так быстро бежать. Старик ели успевал за ними. Когда Кэрол открыла крышку потайного подвала, во дворе уже был слышен стук солдатских сапог. Она с силой толкнула дочку в подвал.
– Молчи, тебя они не найдут! – яростно прошептала Кэролина, – Я не допущу этого!
Она по какому-то наитию сорвала с себя золотой медальон и кинула его в темноту подвала. Кэрол не успевала сделать все приготовления, чтобы подвал стал потайным и незаметным. Лишь рывком закрыла крышку и сама встала на нее, готовая защищать своего ребенка до конца.
В этот момент дверь выбили. Несколько солдат ворвалось в дом. Не вставая со своего места, Кэрол схватила тяжелую сковороду и была готова дать отпор каждому. Но вдруг в воздухе просвистел тяжелый кнут, он больно ударил Кэрол по запястью, она выронила сковородку. Следующим ударом она уже была связанна кнутом. Солдаты окружили ее. Ловкий воин вошел в комнату, так что она могла его разглядеть. Небритый, невысокий мужчина с черными, как смоль, волосами, со знаками королевской власти на широких плечах держал в своих огромных ладонях конец злополучного кнута.
– Чертовка, я нашел тебя! – громко прокричал диктатор.
– Кто вы? – смело спросила Кэрол.
– Тебе придется меня вспомнить! Солдаты, уведите её в мою карету! Наши поиски окончены! Пора ехать домой! – приказал диктатор, – Ты слышала, Кэрол, домой!
Солдаты обступили ничего не понимающую девушку и вывели ее из дому. То, что творилось на улице, нельзя было описать словами. Казалось, что за считанные минут разрушили полгорода. Кинув взгляд на соседский дом, Кэрол поняла, что стариков уже нет в живых. Жаждущие крови солдаты убили их. Она посмотрела на свой милый домик. Почти весь дверной проем был разрушен. Но главное ей все же удалось: обыска в доме не было, дочку не нашли. Это было последнее, что видела Кэрол. Затем ей на голову надели черный мешок и с силой погрузили в карету диктатора.
Глава 4. Дом за высоким забором
«Я смутно помню этот день. Я была слишком маленькая. Но помню этот ужас. Холодные стены подвала. Тьма. Крики наверху. Крошечными пальчиками я сжимала золотой медальон в руках. Только он и остался мне от мамы. Где она сейчас? Жива ли? Мамочка Нет! Нет! Нет! Я знаю, что жива! Ее взволнованный голос до сих пор в ушах звучит, а потом тишина, тишина, тишина. Звенящая тишина. Тьма. Шорохи.
Под утро выбралась из подвала. Разрушенные дома, мертвые люди – всё как в тумане, ничего не помню. Потом эти скитания, крысы, отбросы, жестокие люди, приюты – эти долгие восемь лет, как в кошмарном сне. Хорошо, что тогда я была совсем маленькая. Поэтому почти ничего не помню, кроме ужаса и желания выжить.
А теперь этот темный детский дом с таким высоким железным забором. Кажется, он слишком высокий: почти невидно неба. Жаль, что мой старый приют закрыли. Сирот сейчас мало, таких одиночек как я почти нет. Я одна.
Тот приют был на берегу океана. Мне так нравилось смотреть на Интро, заходящее в океан, вспоминать наши с мамой закаты, когда мне было совсем грустно. Здесь нет океана. Вернее, он очень далеко: полдня идти. Ещё этот забор, высокий забор. Забыть бы это всё. Зачем я это пишу? Чтобы помнить, чтобы никогда не забывать мое теплое детство, мою маму! И это число 17 арифа 3044. В этот день все изменится, я знаю, я помню».
Вдруг Виолетта Твиртэр с силой захлопнула свой дневник, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Она подняла голову, встряхнув локоны закрывшие веки. Перед ней стоял и смотрел на нее грустный Тимос Фирдис. Когда Летта подняла на него глаза, он тут же отвернулся и быстро ушел в сторону мальчишек, гоняющих мяч в глубине закрытого двора. Летта облокотилась на стену дома и продолжала пристально смотреть в спину уходящего. Она все думала: «Зачем он так смотрит? Глупый, домашний мальчик, как его занесло сюда? Зачем он так смотрит? Я же не красавица, как другие. Нос такой огромный. Ноги совсем недлинные. Разве со мной интересно общаться? Девчонка из подворотни. Разве моя речь красивая и содержательна? Неужели он в меня влюбился? Глупый мальчик. Меня любили, наверно только крысы, когда я их подкармливала остатками еды. Я стала такой грубой. Такие жестокие мысли, а может, он влюблен. Беги от меня глупый мальчик. Такой странный, такой симпатичный и глаза такие, как океан в пасмурный день. Не смотри так на меня, я неудачи притягиваю! Пожалуйста, не надо так смотреть!»
Читателю может показаться к чему такие мысли у тринадцатилетней девчушки, которая выглядит и то помладше своих лет. Невысокая, худенькая, хрупкая девочка, которая становится похожа на смешную куклу, сбежавшую из театра на ярмарочной площади, лишь только стоит ей улыбнуться. Но улыбаться с каждым годом она стала все реже и реже, а глаза совсем грустные. Неудивительно после того, что ей пришлось пережить. Она научилась стоять за себя, молчать, когда нужно, бежать во всю прыть, принимать взрослые решения, быть расчетливой и предусмотрительной, но не смогла справиться со своим одиночеством и потеряла веру не в себя, но в свое счастье. Ей уже начало казаться, что неприятности преследуют ее и тех, кто ей дорог. Огонёк надежды, что всё поменяется, ещё теплился в ней числом из маминой сказки, но вера в него становилась всё меньше, с каждым годом. Девочка быстро взрослела и переставала верить в сказки.
Но однажды Летта всё же улыбнулась своей солнечной улыбкой тому мальчишке. Тогда Тим как обычно играл в мяч с друзьями. Вдруг он заметил красивую птичку на дереве с розовато-коричневым оперением. Залюбовавшись ей, он пропустил подачу. Мяч ударил его в коленку. Дети вокруг засмеялись. А новенькая просто улыбнулась. Казалось, что только она одна тоже увидела пернатую и подбадривающее улыбалась ценителю прекрасного. С тех пор Тим то и дело вспоминал этот случай и украдкой наблюдал за новенькой, не решаясь начать с ней разговор.