Проклятие Энтаны
Шрифт:
Дождавшись, пока все позавтракают – сама я лишь выпила бульон, – я попросила Кьяру с Ферном задержаться.
– Я хотела… – Не зная, как объяснить свое желание, я замолчала и вытащила из кармана два браслета.
По сравнению с теми, которые сделала мама, они казались жалкой поделкой – ни капли изящества. Ферн первым протянул руку и взял браслет. На мгновение наши пальцы соприкоснулись, и я явственно почувствовала – словно он сам сказал об этом, – что кошмары снились не мне одной. Кьяра долго смотрела на браслет, и было невозможно понять, о чем
– Спасибо.
После этого они вместе с дядей и Кинном отправились на очередное заседание Совета.
– Советник Линд поднял вопрос о пересмотре дела моего отца, – пояснил перед уходом Кинн. – Если будет доказано, что тот украл осколок камня-сердца под угрозами, а потом сделал всё, чтобы даэрра Немея его не получила, то его оправдают. И тогда, возможно, городу придется вернуть наш старый дом обратно.
– Это чудесные новости, Кинн, – с чувством сказала я.
– Твой дядя предупредил, что всё это будет не быстро. Предстоит запрашивать сведения у Альвиона, привлекать к ответу Имрока Дейна и… даэрру Немею, поэтому придется запастись терпением.
– Главное, что начало будет положено, – ответила я.
Вечером я долго сидела в кресле в каком-то странном полузабытье – не печальном и не радостном, – пока меня не отвлек стук в дверь. Это оказался дядя.
Возможно, пока я лежала больная, он и заходил в мою комнату, но сейчас встал на пороге в нерешительности. Когда же я его пригласила, он сначала прошел к окну, бросив по пути взгляд на кошку-светильник, выглянул на улицу и лишь затем занял место напротив меня. Очевидно, он чувствовал себя до крайности неловко. Мне самой столько всего хотелось ему сказать, но я не знала, как подступиться к разговору.
Наконец, прокашлявшись, дядя сухо начал:
– Вероятно, следовало поднять этот вопрос раньше, однако обстоятельства были таковы… – Его голос неожиданно дрогнул, и после паузы он, запинаясь, произнес: – Я… хотел поговорить с тобой… об Эрене.
В горле словно застрял каменный осколок, и я с трудом проговорила:
– Эрен Линд не мой отец.
Я взглянула в светло-карие глаза дяди, готовясь встретиться с изумлением, осуждением, отторжением… И оказалась совершенно не готова увидеть там грусть.
– Я знаю, – только и сказал он.
– Вы… знаете? – пораженно переспросила я. – И давно?
Дядя кивнул.
– С самого начала.
Я уставилась на него, пытаясь подобрать слова, но так ничего и не сказала. Дядя сложил вместе широкие ладони и, опустив взгляд, заговорил:
– Пятнадцать лет разницы в возрасте – это много. Мы с Эреном никогда не были близки. Я рос, окруженный рассказами о его успехах в Академии камневидцев, а впоследствии – о его изобретениях… Наши родители никогда не показывали, что ожидают от меня подобного, но я знал, что стоит оказаться в школе, как на меня навесят клеймо «брат Эрена Линда» – и будут наблюдать, оценивать, сравнивать…
Я смотрела на дядю во все глаза, а он, погруженный в воспоминания,
– Именно поэтому я упросил родителей отдать меня в другую школу, туда, где тень брата меня бы не преследовала. Естественно, полностью ее избегнуть я не смог, но с самого начала старался показать, что мы с ним разные. Эрен был рассеянным, погруженным в исследования, а я демонстрировал аккуратность и педантичность. Он был одержим камневидением, я же хотел послужить городу в качестве Советника. В чем мы были сходны, так это в том, что оба не стремились вливаться в человеческое общество, не искали дружеских или семейных уз.
Дядя нахмурился и, подняв на меня слегка удивленный взгляд, покачал головой.
– Я и предположить не мог, что так ошибаюсь на его счет. Эрен уже был в том возрасте, в каком получают звание старого холостяка, когда однажды ворвался ко мне совершенно не в себе и закричал: «Я женюсь! Будешь моим шафером?» – При этом воспоминании лицо дяди озарила слабая улыбка. – Сказать, что я был поражен, – значит ничего не сказать.
Глядя на улыбающегося дядю, я чувствовала, что прекрасно его понимаю. Если бы он сам вдруг с пылом заявил мне, что женится на Нелле, я была бы в равной степени потрясена.
– Он рассказал вам почему?.. – тихо спросила я.
Дядя кивнул.
– Когда я наконец добился от Эрена всей истории, то пришел в еще большее изумление. Оказывается, в Гильдии он столкнулся с молодой женщиной – она горько рыдала в одиночестве в одном из помещений Хранилища. Эрен признался, что впервые в жизни забыл об исследованиях и камнях. Стал утешать ее и выяснил, что она бежала из Альвиона от своего мужа – ей пришлось оставить там дочку, – а теперь узнала, что снова беременна.
Я вздрогнула, и, заметив это, дядя добавил:
– Да, это была твоя мать. Мирия рассказала Эрену всё – и о камне-сердце в том числе, хотя я об этом узнал гораздо позже. Эрен сказал, что и ее история, и она сама поразили его до глубины души. И там же, в Хранилище Гильдии камневидцев, он сделал ей предложение.
Несколько минут мы сидели в молчании. Мое сердце неистово билось. Значит, Имрок Дейн ошибался – Эрен Линд знал правду, знал!..
– Я был у них на свадьбе, а после, когда ты родилась, навестил их с поздравлением. Помню, когда узнал, как тебя решили назвать, я спросил Эрена: «Используешь слова клятвы для имени, прочишь ей будущее великой камневидицы?»
– А он? – тихо спросил я.
Дядя взглянул мне прямо в глаза.
– Он рассмеялся и ответил: «Нет, просто хочу, чтобы она никогда не забывала, что это имя дал ей отец».
Мое горло перехватило, а на глаза набежали слезы.
Отец…
– Он бы гордился тобой, я в этом не сомневаюсь. И… я хотел спросить тебя, – в голосе дяди послышалась неожиданная робость. – Я знаю, что из меня вышла скверная замена твоему отцу, но ты позволишь мне и дальше считать себя твоим дядей?
Я вытерла слезы, побежавшие по щекам, и с улыбкой сказала: