Проклятие фараонов
Шрифт:
– Пусть так, – упорствовал Аткинсон, – но Южный Крест никак не мог появиться на востоке, как об этом сказано в книге!
– Вот это правда, – согласился Грегсон, – именно это меня и смутило.
Лепонт сердито нахохлился и не находил ответа. Аткинсон, улыбаясь, победоносно взирал на него. Грегсон пожалел расстроенного археолога и добавил:
– Хотя, если трактовать сомнения в пользу автора, то я склонен понимать слова «на востоке» в смысле «чуть-чуть, самую малость, несколько градусов восточнее точного южного географического
Лепонт облегченно кивнул и благодарно улыбнулся, и тогда Грегсон закончил:
– А вообще, я предпочел бы, чтобы вместо поэтических красот книги содержали ясные, точные и полезные сведения и писались бы так, чтобы читатель без специальных усилий мог бы понять их точный смысл.
– Вы же ученый, мсье Лепонт, улыбнулся полковник, – вам следует критически относится к сведениям из источников. А что, если и другие сведения из этой книги, скажем, факты о египетских древностях, столь же достоверны, как и приведенный отрывок? А что, если замечательные рисунки в книге (да-да, я тоже хорошо знаком с этой книгой!), так вот, что если рисунки сделаны вовсе не с натуры, а, скажем, с других рисунков?
Лепонт молча вырвал книгу из рук Грегсона и, не удостоив полковника ответом, зашагал прочь. Полковник и секретарь улыбнулись, одновременным движением приложили пальцы к полям шляп и тоже удалились.
– Бедный мальчик! – вздохнула мадмуазель Саад.
– Вы про мсье Лепонта? – не понял Грегсон.
– Нет, про нашего поэта, который смертельно обиделся на вас за своего кумира Рембо. Еще немного, и он вызвал бы вас на дуэль. Со своей страстью к красотам поэзии он никогда не добьется настоящей женской любви.
– Отчего же? – удивился Грегсон. – Говорят, женщины без ума от поэтов.
– Иногда женщины мечтают перейти от поэтических образов к чувственной реальности. Любовное чувство должно алхимически сгущаться и трансмутировать в действие. Перейти от призрачного фосфорического свечения – к реальному фосфору. А поэзия… Она выводит чувства совсем в другую сторону. А мне очень импонирует ваш практический реализм.
Она взглянула Грегсону прямо в глаза, отчего у того на миг перехватило дыхание и замерло сердце.
– Вы необычная арабская женщина! – только и сумел вымолвить он.
– Неужели у вас есть с кем сравнивать? – рассмеялась мадмуазель Саад.
– Я уже видел достаточно арабских женщин в шатрах у бедуинов, когда служил в армии, – парировал Грегсон.
– Только видели или…?
– Ну, – замялся Грегсон и почти выдавил из себя, – одна из них долго помогала мне научиться арабскому языку.
– Тогда у вас не должно быть предрассудков по поводу арабских женщин.
– У меня их и нет.
– Тогда приходите ко мне вечером в каюту. Займемся совершенствованием вашего арабского языка.
Грегсон колебался, что ответить на столь откровенное предложение, и медлил с ответом. Мадмуазель Саад выглядела не только чрезвычайно привлекательной, но и
– Может быть, вам свойственны более экзотические предпочтения? – подзадорила мадмуазель Саад. – Например, как у мсье Лепонта на пару с мсье Верт?
Она откровенно потешалась над ним. Такого предположения стерпеть было никак нельзя. Грегсон разозлился сначала на мадмуазель Саад, а потом вдруг – на себя: почему он сам в отличие от нее не сообразил столь очевидного объяснения появлению здесь и поведению этой парочки.
– Я приду. Трудно отказаться от полезной возможности усовершенствоваться в изучаемом языке!
Она бросила на него быстрый взгляд. Её глаза, казалось, смеялись над ним.
– Тогда вечером я вас жду. Лучше попозже.
Она повернулась и удалилась быстрым шагом. Грегсон остался стоять, вперившись невидящим взглядом в морскую пену. Кажется, эта женщина обретает над ним контроль. Это опасно!
Через четверть часа возле борта появилась стайка дельфинов, привлекая любопытных и просто скучающих пассажиров. К одиноко стоящему Грегсону подошёл улыбающийся полковник Уотсон:
– Горячая штучка, эта мадмуазель Саад, не правда ли? Берегитесь!
– А вы откуда знаете?
Полковник только пожал плечами и улыбнулся в усы:
– Мой секретарь подбивает клинья к служанке мисс Саад. От неё он и узнал, что мадмуазель Саад положила на вас глаз. Впрочем, для этого вывода было бы достаточно и простой наблюдательности. Вызовы судьбы нужно принимать. Отказывающийся от вызова рискует не прожить свою жизнь. Как говаривали римляне: audaces fortuna juvat. То же правило действует и в отношении стран, государств, народов…
– А ваша наблюдательность не сказала ли вам что-нибудь в отношении мсье Лепонта и мсье Верт? – неожиданно для себя спросил Грегсон.
– Разумеется, сказала, – ухмыльнулся полковник. – Эти двое вам совсем не соперники в любви.
– Вы очень хорошо информированы, – только и сумел ответить Грегсон.
– Да, всё знать –это моя профессия, – кивнул полковник, – но знать все – довольно утомительное ремесло.
– А чем вы занимаетесь?
– Я советник, – улыбнулся в усы полковник. – Занимаюсь тем, что рисую картину мира для больших людей, которые имеют власть и принимают важные решения. Поэтому картину мира мне необходимо прежде всего представлять самому, а во-вторых, помочь представить другим.
– Что же вы советуете большим людям?
– В основном, действия в политике. Например, кому быть губернатором. А кому – президентом. На чьей стороне Америке лучше вступить в войну. Или как использовать образы динозавров, чтобы это пошло на пользу Америке…
Грегсон не понял, шутит ли полковник, и на всякий случай сменил тему:
– Вы, кажется, сказали. «Fortis fortuna adiuvat». Это ведь девиз американских военных, не так ли? Где вы служили в армии? Воевали в Европе?
Полковник рассмеялся: