Проклятие клана Мирольд
Шрифт:
– Все кончено милый, – зашептала она. – Все кончено. Остановись.
Все действительно было кончено. Голова твари отделилась от тела, которое стало стремительно утопать в земле, словно в болоте, утягиваемое в почву корнями. Но зеленые точки в глазницах не погасли, они продолжали взирать на меня.
Заметив это, я мягко отстранил мать и, протянув руки, поднял с земли эту мерзкую голову. Изо рта и шеи текла гнусно пахнущая, зеленая слизь.
Я поднялся, держа голову на вытянутых руках, и глядя ей в глаза пошел к своему дереву. Оно стояло там же где всегда и, кажется, за те дни, что мы не виделись, стало еще немного выше. Дерево слегка покачивалось, словно прямо под ним происходило какое-то движение,
– Друг мой, – проговорил я, и дерево качнулось, как бы в ответ на мои слова, – спасибо тебе.
Я коснулся одной из ветвей и ощутил тепло. Почти человеческое тепло, какое я мог ощущать от прикосновений матери или отца. Затем опустил глаза, и снова встретился со взглядом твари.
– Оно повержено, но не убито, – проговорил я. – И я не знаю, как его убить. Но может быть, тебе это удастся. Со временем.
Я положил голову у самого подножия дерева, и тут же она стала врастать в его кору, словно втягиваясь туда с невероятно силой. Процесс был быстрым, всего за минуту голова исчезла, не оставив на стволе никаких отметин, кроме следа быстро высыхающей зеленой слизи. Но до последнего мгновения, до самого последнего мига, глаза твари взирали на меня с лютой злобой, с обжигающей ненавистью, немым обещанием вернуться и завершить свое дело, и этот взгляд мне никогда не позабыть. До самой смерти он станет преследовать меня, мерещится во мраке и являться в ночных кошмарах.
Так и кончилась та ночь. Так закончился тот бой.
VI
К утру, от нашего фамильного особняки остались лишь обугленные, почерневшие стены. Блуждая по развалинам, нам с матерью и слугам, согласившимся помочь, удалось отыскать несколько нетронутых пламенем или не сильно пострадавших от него вещей. Все они поместились в небольшой сундук. Сундук, хранящий в себе все, что осталось от клана Мирольд. Среди прочего мне удалось найти и шпагу Александра, которую пламя не тронуло вовсе. Я нашел ее в том же виде, в котором она была у моего брата, и забрал себе.
Мы так же отыскали обугленные останки Миры и Александра, и я распорядился, чтобы их похоронили в нашем фамильном склепе, там, где лежат и все остальные члены клана Мирольд, все, кроме меня.
– Кто же это такой, мама? – спросил я, когда мы, проведя весь день в руинах особняка, сели отдохнуть на крыльце ее домика. – Кто спас меня?
– А разве ты не понял? Ты же сам его когда-то спас. Дал ему возможность выжить. И теперь он отплатил тебе тем же.
– Да, но я никак не могу понять, как такое возможно. Ведь это же дерево. Просто дерево, какие растут в нашем саду, как вон тот дуб или как прочие деревья в лесу.
– По чем тебе знать, что это просто дерево? – мать снисходительно улыбнулась. – Наш мир населяют очень разные существа, и то что какие-то из них стараются не попадаться людям, притворяясь вполне привычными нам образами, такими как деревья, например, вполне понятно. С людьми мало кто хочет иметь дело. Посмотри, какие ужасы мы творим. Та тварь ведь тоже некогда было создана людьми. Мы усердно ненавидим друг друга и мир вокруг. Нет, не вижу ничего удивительного в том, что некоторые создания обходят нас стороной. И все же, иногда, как в твоем случае, когда мы обретаем способность видеть и слышать не только друг друга, но и природу, мы можем заметить этих созданий. Одного такого ты нашел и спас, и это, как видишь, определило твое будущее.
– Да, но, не обрек ли я его на смерть, дав охранять останки бестии?
– Это его выбор. Он пришел на твой зов, и принял на себя это бремя добровольно.
– Но не погубит ли оно его?
– Я не знаю, Артур. Как и ты, я лишь житель этого мира, не способный приникнуть во все его тайны. Но может быть, тебе удастся когда-нибудь узнать больше. Главное, оставаться зрячим.
И я пообещал себе, что непременно таковым останусь. И никогда, ни за что, не забуду всего, что довелось мне пережить.
Я последний Мирольд, клана больше нет, да и не очень мне хочется его возрождать. Пусть канет в лету наше имя. К моменту, когда я дописываю эти строки, наша земля уже продана Фитсам, с двумя обязательными условиями: они должны засыпать старый склеп нашей семьи, и никогда, ни при каких условиях, не срубать диковинное дерево. Я сам прослежу за выполнениями обоих обязательств, время от времени я стану наведываться сюда, навещать старого друга и придаваться воспоминаниям.
Слуги распущены, все кроме двух служанок, которые пожелали остаться с матерью. При себе у меня остался только сундук, а в нем напоминание о каждом погибшем члене моей семьи. Однако мне не нужны все эти напоминания, я и так их буду помнить, потому что каждый из них оставил часть себя во мне. Ум моего деда Грегора Мирольда, бесстрашие моего дяди Тайриза Мирольда, решительность моего второго дяди Виктора Мирольда, доброта моего отца Говарда Мирольда, воля морей сестры Миры Мирольд, частичка безумия от моего брала Александра Мирольда и любознательность Нормана Мирольда. Все эти качества я пронесу в себе и очень надеюсь, что смогу передать своим детям, вмести с этим дневником, в котором я описал все, что произошло с нашей семьей. Эта история не должна исчезнуть в веках, не должна пропасть вместе с нашей фамилией. Я запру ее в сундуке, под замком, вместе с прочими обломками своего прошлого, и когда придет время, передам потомку.
Теперь же, мы с матерью отправляемся на запад, к океану. Она, пожалуй, сможет там осесть. Денег ей хватит на безбедную жизнь. Ну а я... я не смогу сидеть на месте. Пока не смогу. Возможно, когда-нибудь я отыщу свое место, где захочу остаться, и женщину, с которой захочу связать жизнь. Да, думаю, что так оно и будет. Однажды. Но до тех пор мне хотелось бы идти по дороге и смотреть на мир широко открытыми глазами, ка научила меня мать. Я буду слушать мир, буду внимать ему, и кто знает, какие еще диковины смогу в нем отыскать.
Такова печальная история семьи Мирольд. И страшно то, что это зло может постигнуть каждого. Никто не в безопасности. Возможно, прямо сейчас, где-то там, на другом конце мира, кто-то еще борется с этим кошмаром, теряя одного близкого человека за другим. И возможно этому кому-то сейчас очень нужна помощь, у него, быть может, не осталось сил бороться, ужас сковал его мысли, обездвижил, парализовал, дал поверить в безысходность будущего. И если это так, мир, я прошу тебя, пусть твои дороги приведут меня к этому несчастному, пока еще не поздно.
Послесловие
Пока эта история публиковалась по частям в нашем журнале, события вокруг дневника не стояли на месте. Появились два новых интересных факта, которыми мы спешим с вами поделиться. Первый поступил из архива клана Цингулат. Не найдя никаких упоминаний о семье Мирольд в собственных архивах, Университет отправил прошение о помощи в архивы Конгломерата. Оттуда скоро поступила информация, подтверждающая существование небольшой семьи Фитс, которая упоминалась в дневнике. Фитсы выступали против объединения кланов и, в итоге, были уничтожены. Однако в найденных, немногочисленных дошедших до наших дней бумагах Фитсов говориться, что примерно за тридцать лет до войны за объединение, они купили все земли своих соседей у последнего оставшегося в живых члена семьи. Вероятно, что речь идет как раз о клане Мирольд, и последнем его представителе - Артуре Мирольде. Все факты сходятся, и все же этих бумаг недостаточно, чтобы с точностью утверждать что все описанное в дневнике правда.