Проклятие королей
Шрифт:
– Я уверена, принц Гарри будет доволен…
– Принц Гарри не будет сам выбирать себе жену, – отрезает она. – Ее выберу я. И я не желаю, чтобы эта молодая женщина стала моей невесткой. После такой лжи – нет. После того, как она пыталась соблазнить короля в дни его скорби. Она считает, что если родилась и выросла принцессой, то может забрать все, чего я добилась, все, что дал мне Господь: моего сына, моего внука, мое положение, труд всей моей жизни. Я потратила лучшие годы на то, чтобы привести сына в Англию, чтобы уберечь его. Я вышла замуж, чтобы у него появились союзники, я ради него дружила с людьми, которых презирала. Я до того унизила
Я понимаю, что, когда Катерина выйдет за принца Гарри, она встанет впереди Миледи в каждой процессии, каждый раз, как они пойдут к мессе или к обеду. Она получит эти покои по праву, лучшие платья из королевских гардеробных будут в ее распоряжении, она превзойдет положением мать короля, и если двор последует за предпочтениями короля, – а любой двор поступает так всегда, – придворные оставят покои Миледи и столпятся подле прелестной юной принцессы. Принцесса Катерина не отступит и не сдастся Миледи, как моя кузина-королева. У Катерины есть хватка. Если она когда-нибудь станет принцессой Уэльской, она позаботится о том, чтобы Миледи во всем, всюду признавала ее преимущество. Она силой отберет обязанности у этой властной старухи и отплатит ей за враждебность.
– Я рассказала вам все, что знаю, – тихо произношу я. – Повелевайте мною, Миледи.
Она поворачивается ко мне спиной, будто не хочет видеть мое бледное лицо и умоляющие глаза.
– У вас есть выбор, – коротко отвечает она. – Вы можете стать моей дамой, а ваш сын может быть товарищем принцу Гарри. Вам станут щедро платить, жаловать подарки и земли. Или можете поддержать вдовствующую принцессу в ее чудовищной лжи и омерзительном властолюбии. Выбор за вами. Но если вы вступите в заговор с целью вовлечь принца Уэльского, нашего принца, нашего единственного принца в брак с этой женщиной, то не появитесь при дворе, пока я жива.
Я дожидаюсь сумерек и иду навестить принцессу Катерину – пешком, в сопровождении одной дамы и слуги, а впереди с дубинкой идет мой мажордом. Нынешний Лондон полон попрошаек, отчаявшихся людей, изгнанных с ферм поднявшейся платой, ставших бездомными из-за того, что не смогли заплатить штрафы, обнищавших из-за королевских налогов. Некоторые из моих крестьян сейчас, должно быть, спят на порогах лондонских церквей и побираются ради пропитания.
Я иду, набросив капюшон на предательские медные волосы, и озираюсь по сторонам, глядя, не идут ли за нами. Шпионов в Англии сейчас больше, чем когда-либо, всем платят за доносы на соседей, и я предпочла бы, чтобы Миледи не знала, что я посещаю принцессу, которую она называет «этой молодой женщиной».
Над дверью принцессы не горит фонарь, проходит много времени, прежде чем кто-то отзывается на тихий стук моего мажордома в двустворчатые деревянные двери. Нам открывает не стражник, а мальчик-паж, который ведет нас через холодный большой холл и стучит в дверь, за которой раньше был зал аудиенций.
Одна из оставшихся при Катерине испанских дам выглядывает из-за двери и, увидев меня, выпрямляется, разглаживает платье, приседает в реверансе и ведет меня по гулкому залу в личные покои, где собралась у жалкого огня кучка дам.
Катерина узнает меня, едва я сбрасываю капюшон, вскрикнув, вскакивает и бежит ко мне. Я
– Я все думала и думала о вас. Было так грустно узнать о вашей потере. Вы получали мои письма? Я так жалела вас и детей. И новорожденного! Мальчик, благослови его Господь! Он здоров? А вы? Удалось вам сбить цену на подковы?
Она подводит меня к свету единственного шандала с восковыми свечами, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Санта-Мария! Вы так похудели, и, дорогая, у вас такой изможденный вид.
Она оборачивается и прогоняет своих дам от камина.
– Уйдите. Уйдите все. Ступайте в спальни. Ложитесь. Мы с леди Маргарет поговорим наедине.
– В спальни? – спрашиваю я.
– Дров не хватает, чтобы разводить огонь где-то, кроме этого зала и кухни, – просто отвечает принцесса. – А они слишком высокородны, чтобы сидеть в кухне. Так что, если они не сидят здесь, им приходится ложиться, чтобы согреться.
Я смотрю на нее, не в силах поверить.
– Вам дают так мало денег, что вы не можете разжечь огонь в спальнях своих дам?
– Как видите, – мрачно отвечает она.
– Я пришла из Вестминстера, – говорю я, садясь рядом с принцессой. – У меня был страшный разговор с Миледи.
Принцесса кивает, словно это ее не удивляет.
– Она расспрашивала меня о вашем браке с… – даже теперь, три года спустя, я не могу так запросто произнести его имя. – С нашим принцем, – нахожусь я.
– Похоже на нее. Она очень против меня.
– Почему, как думаете? – с интересом спрашиваю я.
Принцесса дарит мне лукавую девичью улыбку.
– Она что, была такой любящей свекровью вашей кузине-королеве? – спрашивает она.
– Не была. Мы обе боялись ее до смерти, – допускаю я.
– Она не из тех женщин, которым нравится женское общество, – замечает принцесса. – Пока ее сын вдовец, а внук холост, она – хозяйка при дворе. Она не хочет, чтобы появилась молодая женщина, которая принесет туда веселье, любовь и счастье, превратив его в настоящий королевский двор – ученый, изысканный и радостный. Она даже внучку свою, принцессу Марию, недолюбливает, потому что та очень хороша собой. Все время говорит ей, что внешность ничего не значит и нужно стремиться к смирению! Миледи не по душе хорошенькие девушки, она не любит соперниц. Если она позволит принцу Гарри жениться, то только на молодой женщине, которую сможет подчинить. Она женит его на ребенке, на ком-то, кто и по-английски не говорит. Ей не нужен кто-то вроде меня, кто знает, как нужно вести дела, и кто проследит за тем, чтобы все было сделано как подобает, а королевство вернулось к процветанию. Она не хочет, чтобы кто-то при дворе убеждал короля править так, как он должен бы править.
Я киваю. Как раз об этом я и думала.
– Она старается не пускать вас ко двору?
– О, ей это удается, она победила.
Принцесса указывает на пустые места на стенах, где висят голые рамы от богатых гобеленов.
– Король не выплачивает мое содержание, он вынуждает меня жить на то, что я привезла из Испании. У меня нет новых платьев, когда меня приглашают ко двору, я нелепо выгляжу в платьях по испанской моде, которые кругом заштопаны. Миледи надеется сломить мою волю и заставить меня попросить отца, чтобы он забрал меня домой. Но даже если я его попрошу, он меня не заберет. Я попала в западню.