Проклятие Пиковой дамы
Шрифт:
– Ясно, – кисло отозвался Евгений Александрович. – Ну, а подруги у покойной были?
– Как не быть? Вот, к примеру, Капа. Капитолина Константиновна, она под нами живет в четырнадцатой квартире. А то вот еще Зинаида Барышева, они вместе в театре служат. С той они тоже в консерватории учились. Говорят, она Анну-то и нашла мертвой, – понизив голос, проговорила Глафира Андреевна.
– А не могла эта Зинаида Барышева сама подругу убить из зависти, скажем, или еще что?
–
– Вот, значит, как?
– Ну да. И потом Зинаида, очень уж она прямая. И даже резкая. Придет, бывало, и с порога: «И что ты, Глафира, платье себе не сошьешь хорошее, или эти буржуи тебе не доплачивают? Ходишь, как при царе Горохе, в обносках. Анька-то небось себе пятое платье за неделю справила?» Или вот еще: «Эх, Коля, отобью я тебя у Аньки, совсем она тебя не ценит». И смеется. И все смеются, и никто на нее не обижается.
– Ну, а еще подруги были?
– Лида еще. Та с детства, в одном дворе жили. Она сейчас инженером работает на заводе каком-то. Хорошая женщина, скромная. Да они с Аней сейчас не часто видятся. У Лиды муж, работа, двое детей, мальчик с девочкой. Когда ей? В именины да в Новый год. Ну, может, еще когда раз заедет.
– Все же дайте мне ее адрес, вдруг пригодится, – твердо решил Евгений Александрович. – А теперь давайте подробно вспомним, что происходило у Щербатовых, скажем, за неделю до убийства.
– Что происходило? Ничего. Анна Петровна к премьере готовилась, репетиции, примерки, прогоны, что-то там у нее не ладилось в театре с заместителем директора. Противный такой мужичонка, бывал у нас раза два. Бабник, не приведи господи. Зинаида рассказывала. Ни одной молодой артистки не пропустит. Сам плюгавенький, с пузом, на голове три пера, жена, трое детей. А туда же. Да по нему и видно, лицо сальное, противное.
– А что же за неприятности у Щербатовой могли быть с заместителем директора? Может, он за ней ухаживать пытался?
– Нет. Что вы. Побоялся бы Николая Васильевича. Палки он ей какие-то ставил. Я уж, если честно, не знаю, мне подслушивать чужие разговоры некогда, я все больше на кухне, да на рынке, да постирать, вы лучше у Зинаиды спросите. Она точно все знает. Ну, а сам Николай Васильевич был на учениях, приезжал в пятницу, уезжал в воскресенье вечером. Правда, за три дня до премьеры приехал утром, шкатулку жене подарил. Красивая, старинная, наверное. Вот, собственно, и все.
Разговор с домработницей получился совершенно пустой. Все хорошие, добрые, все друг друга любили. Ни врагов, ни завистников, ни ревности, ни ссор. Не семья, а агнцы божие. Нет. Так дело не
– Добрый день, молодой человек, – стоя в дверях квартиры, промурлыкала худощавая дама лет тридцати. Она стояла, заполнив своей изогнутой фигурой весь проем, и нагло, не спеша рассматривала капитана, и словно позволяя ему рассмотреть себя. Что сказать, женщина была шикарная, нос тонкий, губы ярко-красные, волосы светлые с рыжиной и уложены в прическу, сама дама в красивых туфлях, в модном синем платье из креп-жоржета, наряжена так, словно в театр или в гости собралась. Только худая очень.
– Вы гражданка Одинцова Капитолина Константиновна?
– Совершенно верно. А вы кто будете?
– Ленинградский уголовный розыск, капитан Топтунов. Разрешите войти?
– Сделайте одолжение, – пригласила хозяйка, и в голосе ее звучала плохо скрываемая насмешка. – Итак, слушаю вас, – усаживаясь на диване и перебирая тонкими пальцами длинные бусы из какого-то прозрачного сиреневатого камня, проговорила Капитолина Константиновна.
– Я по поводу вашей соседки Щербатовой Анны Петровны.
– Ну, разумеется.
– Вы были с ней знакомы?
– Конечно, даже приятельствовали, – пожала костлявым плечиком Капитолина Константиновна.
– Я только что беседовал с домработницей покойной, она очень хвалила хозяйку, говорила, что они с мужем жили душа в душу, никогда не ссорились, что романов у нее не было, вы тоже так считаете?
– Что не ссорились? Конечно, согласна. Что душа в душу… кто его знает, что у другого на душе? Со мной они глубокими переживаниями не делились.
Капитан не сдержал короткого вздоха.
– А вы знаете, – после короткой паузы спросила хозяйка, – что Аня была второй женой Николая, первая жена и сын погибли во время войны?
– Нет, – оживился Евгений Александрович, радуясь хоть какой-то информации.
– Да. Очень он их любил. Глафира, между прочим, у них еще до войны служила, – глядя пристально на капитана, сообщила Капитолина Константиновна.
– А вы откуда знаете?
– Хм. Жили мы с ними в одном доме. Соседями были. Дом разбомбили, жильцов расселили, а мы с Николаем снова соседями оказались. Игра случая. Вы в судьбу верите?
– Что? В судьбу? Нет. Ну, в смысле… – растерялся Евгений Александрович, но быстро собрался и ответил четко, как и положено: – Я атеист.