Проклятие победителя
Шрифт:
Но в последнее время в стенах дома ей было неспокойно. Кестрель попыталась найти утешение в музыке, но обнаружила, что постоянно выбирает самые сложные пьесы. Ноты теснились на нотном стане, заставляя пальцы в бешеном ритме мчаться по клавишам. После занятий Кестрель охватывала усталость. Запястья и поясница ныли, правда не так сильно, но, едва она прекращала играть, не замечать боль становилось невозможно. Каждое утро Кестрель обещала себе, что на этот раз не будет надрываться. Однако к наступлению сумерек, задыхаясь в замкнутом пространстве собственного дома, где она была заперта как пленница — а скорее пряталась как преступница, — Кестрель вновь садилась за фортепиано и мучила себя трудными пассажами.
Однажды после обеда, примерно через неделю после злополучного аукциона, пришла записка от Джесс. Кестрель с нетерпением вскрыла конверт, радуясь возможности отвлечься. Подруга, чей почерк всегда отличался витиеватостью, а предложения — краткостью, желала знать, почему Кестрель прячется. Сможет ли она навестить Джесс сегодня? Срочно нужна помощь с выбором платья для пикника у леди Фарис! Внизу был постскриптум, написанный мелкими буквами и как будто второпях, словно Джесс не смогла удержаться от столь прозрачного намека, но в то же время боялась, что подруге будет неприятно: «Кстати, мой брат о тебе спрашивал».
Кестрель потянулась за сапогами для верховой езды. По пути к выходу она случайно посмотрела в окно. На краю сада виднелся домик с соломенной крышей. Она остановилась. Домик стоял недалеко от барака рабов, который делал вид за окном еще более мрачным. Кестрель почувствовала смутное беспокойство. Еще бы!
Она вновь перевела взгляд на хижину, где жила Энай. Кестрель уже несколько дней не навещала старую няню. Неудивительно, что ее обеспокоил вид домика, который она некогда сама приказала построить для своей воспитательницы. Что ж, можно зайти к Энай по пути на конюшню.
Однако, пока Кестрель зашнуровывала сапоги и спускалась по лестнице, слух о том, что леди куда-то идет, разнесся по дому и достиг управляющего. Харман подстерегал ее у дверей.
— Собираетесь на прогулку, госпожа?
Кестрель натянула перчатку.
— Как видишь.
— О свите можете не беспокоиться. — Управляющий щелкнул пальцами, подзывая пожилого гэррани, который мыл полы. — Возьмите этого.
Кестрель медленно выдохнула.
— Я поеду верхом в гости к Джесс.
— Уверен, он умеет держаться на лошади, — сказал Харман, хотя обоим было очевидно обратное. Рабов не учили верховой езде. Если они не освоили этот навык до войны, то не освоят уже никогда. — Ну а если не умеет, — добавил управляющий, — так берите карету. Генерал не пожалеет пары лошадей, чтобы обеспечить дочери подобающую свиту.
Кестрель кивнула и сделала шаг к дверям.
— Госпожа, и вот еще…
Кестрель сразу же поняла, о чем пойдет речь, но не могла приказать Харману замолчать. Тогда она выдала бы себя. Ей же, напротив, не хотелось показывать, что она об этом думает.
— Прошла уже неделя с тех пор, как вы купили того молодого раба, — начал управляющий. — Вы так и не дали ему работы.
— Я забыла, — солгала Кестрель.
— Разумеется. У вас много других забот. И все же, я полагаю, вы покупали его не затем, чтобы он прохлаждался без дела. Поэтому я определил его в кузницу и поручил подковывать лошадей. Он неплохо справляется. Мои поздравления, леди Кестрель. Вы отлично разбираетесь в рабах.
Она смерила Хармана вопросительным взглядом. Управляющий тут же начал оправдываться:
— Такая работа как раз для него, потому я и отправил его в кузницу.
Кестрель повернулась к двери. Хорошо, что с этой стороны дома росли только деревья — не видно ничего, что могло бы нарушить ее душевное равновесие.
— Все правильно, — бросила она напоследок. — Поступай с ним как знаешь.
Кестрель вышла наружу. Раб, назначенный для сопровождения, молча последовал за ней.
К няне она так и не зашла, так как прямиком направилась в конюшню. Там, как всегда, кроме старого конюха, не было больше никого. Кестрель подошла погладить своего коня. Мощного боевого жеребца выбрал для дочери сам генерал.
За спиной послышались шаги: кто-то вошел в конюшню. Кестрель обернулась и увидела двух солдат, которые велели конюху оседлать для них лошадей. Чуть поодаль, у входа, ее терпеливо дожидался раб, которого Харман выбрал ей в спутники.
Кестрель решила не тратить время, выясняя, умеет ли пожилой гэррани держаться в седле. Ей хотелось уехать немедленно. Когда они доберутся до дома Джесс, можно будет отослать раба на кухню и забыть о нем до конца визита.
— Сперва приготовь мне карету, — приказала Кестрель конюху, с вызовом глядя на солдат. Те не посмели возразить, хотя явно злились. Ей было все равно. Главное — уехать. Чем скорее, тем лучше.
… — Может, это?
Кестрель подняла взгляд. Она сидела на диванчике, заваленном платьями.
— Кестрель, — с укором сказала Джесс, — ты меня не слушаешь.
Кестрель моргнула. Черноволосая рабыня затянула пояс на талии своей госпожи, и расшитая цветами юбка приобрела форму колокольчика.
— Разве ты его еще не мерила? — удивилась Кестрель.
— Да нет же! — Джесс выхватила пояс из рук гэррани и бросила его в гору шелков, скопившуюся на диване. — Ну вот, тебе не нравится!
— Неправда, — возразила Кестрель, но подруга уже принялась стягивать с себя платье. Рабыня бросилась помогать ей с пуговицами, опасаясь, что они оторвутся. Розовое платье упало в руки Кестрель.
— А ты в чем пойдешь? — вздохнула Джесс, оставшись в нижней юбке. — Пикник у леди Фарис — главное событие летнего сезона. Все должны выглядеть сногсшибательно.
— Для леди Кестрель это не составит труда, — произнес стройный, красиво одетый молодой человек, который стоял, прислонившись к косяку. Девушки заметили его только сейчас. Брат Джесс посмотрел на Кестрель с улыбкой.
Кестрель усмехнулась Ронану в ответ, показав, что уловила в его словах модный нынче пустой флирт и не придала им никакого значения. Но, в конце концов, именно за этим она и приехала. Примерка платьев, ни к чему не обязывающие комплименты — Кестрель хотелось забить голову пустяками так, чтобы невозможно было думать о серьезном.
Ронан пересек комнату, сбросил платья на пол и уселся рядом с Кестрель. Черноволосая рабыня, замученная капризами госпожи, наклонилась, чтобы подобрать роскошные наряды.