Проклятие скифов

Пономаренко Сергей Анатольевич

Вера была актрисой на вторых ролях в местном драматическом театре. За время их знакомства он всего раз подвез ее на коляске к дому, и было это днем. А вообще она делила с ним постель в самом шикарном отеле — «Лондонском». Прохор надеялся на свою хорошую зрительную память, и она его не подвела — он быстро нашел неприметный серый двухэтажный дом.

— И что пану мешочнику требуется в этом Богом и революцией забытом краю? — спросила его толстая девица в несвежем сарафане, стоя на деревянной лестнице и жуя яблоко.

— Мне нужна Вера. Она дома?

— Чтоб я так жила — у модницы Верки уже появились такие вшивые кавалеры! Если бы ты спросил, живет ли здесь Верка, я бы ответила: нет, она давно обходит эти места стороной. Видите ли, она почти королева, а здесь воняет, да и клопы. Ты спросил: дома ли она? Откуда я знаю, где ее дом сейчас? Ты еще спроси…

— Замолкни, Сара! — На открытую веранду второго этажа вышла Вера в легком ситцевом платье.

Толстая девка хотела ответить как следует, но поперхнулась яблоком и закашлялась, согнувшись вдвое.

— Кто вы?

Вера уставилась на Прохора, нервничавшего из-за присутствия безостановочно кашляющей девицы, изо рта которой летели кусочки недожеванного яблока и брызги слюны. Он не хотел раскрываться при этой толстухе, которая обязательно будет чесать языком о нем всем знакомым и незнакомым.

— У меня к вам дело…

Тут лицо у Веры изменилось, в ее глазах вначале читалось недоумение, затем они радостно заискрились. Или ему это только показалось?

— Проходите ко мне наверх. Сара, дай дорогу.

Толстая девица тем временем пришла в себя, но не спешила сходить с лестницы. Она будто ощупывала Прохора своими глазенками. Прохор, взяв ее под локотки, переставил, освободив себе дорогу.

— Ты такой мешочник, как я царица Савская, — заявила девица, но Прохор молча прошел мимо нее.

Оказавшись в комнате Веры, больше напоминающей чулан, Прохор хотел было обнять девушку, но та ускользнула от него. Это ему не понравилось — не так давно она была счастлива от того, что он обратил на нее внимание и дарил подарки. Он даже переговорил «по-свойски» с директором театра — тот сразу пообещал Вере главную роль в новом спектакле.

«От меня не убежишь!» — подумал он, поймал девушку и рухнул вместе с ней на кровать. Его лицо оказалось напротив лица Веры, и ее новый взгляд ему тоже не понравился. Раньше она смотрела на него с восхищением, а сейчас чуть ли не с презрением. «Прошла любовь — увяли лютики. Ты самая настоящая гулящая девка, разве только на панели не стоишь! Со мной была из-за выгоды, а сейчас, видимо, нашла другого кота!» Эти мысли разбудили в нем злость, и он даже не знал, чего сейчас больше желал: ее тела или выпустить пар — дать выход злости. «Отлупить ее, что ли?»

— Вначале ты вымоешься и побреешься — от такой щетины у меня на щеках красные пятна появятся. — Вера попыталась высвободиться из-под его большого и сильного тела.

— Помыться — дело хорошее. А с бородой придется повременить, Вера.

И он, слегка приподнявшись, задрал платье почти до шеи и начал было рвать на ней тонкое белье. Перед его глазами замелькали красные круги, так он был возбужден после долгого воздержания.

— Подожди, я разденусь, — охладила его горячность ледяным тоном Вера. — Белье денег стоит — а такое еще и найти надо.

Он с трудом взял себя в руки и дал ей встать, внимательно наблюдая за ней, готовый в любой момент вновь накинуться. Но Вера, как и обещала, сбросила платье, аккуратно его повесила и сложила свое белье, а затем легла под него. Она была демонстративно холодна, и этим испортила все удовольствие Прохору, которому вспомнились безумные, ненасытные ночи с ней, когда она шептала слова любви и страсти. Теперь она была ледяная, словно труп. В нем снова вспыхнула злость, он уже ненавидел эту бесталанную актрисишку, мнящую себя бог знает кем. Но сейчас он от нее зависел — ему нужна на первое время крыша над головой и свобода действий.

— Прости, не сдержался. Очень соскучился по тебе. Как увидел — голову потерял, — произнес он делано виноватым тоном.

— Что за маскарад на тебе? Ну, мужик мужиком!

Прохор рассказал ей о гибели Григорьева и своих мытарствах.

— То, что Григорьев погиб, я знаю. Что думаешь делать?

— Хочу связаться со здешними анархистами — знаю, что они есть в профсоюзе железнодорожных рабочих.

Взгляд Прохора остановился на открытой газете, и он даже слегка присвистнул от удивления.

— Чека производит расстрелы и печатает списки в газете? Ого — пятьдесят человек! Хотя они — буржуи, дворяне, в общем, контра. А я думал, что у Онищенко [36] для этого кишка тонка!

— Уже не он, а Саджай. А в помощники Дзержинский прислал ему своего секретаря, с группой московских чекистов, вот они и наводят порядок. Так что ты зря приехал сюда — рискуешь жизнью. Такие списки каждый день в газетах печатаются, и там не только буржуазия, а и те, кто советскую власть предали.

36

Председатель Одесской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем.

— Откуда ты все это знаешь?

— Так весь город гудит, разговоры только об этом.

— А как у тебя в театре? Получила главную роль в новом спектакле?

— Я ушла из театра. Работаю машинисткой в конторе, связанной с обеспечением продовольствием. Хороший паек.

— За три месяца ты здорово изменилась, Вера. Судя по тому, что услышал от той толстухи, ты здесь не живешь?

— Я перебралась в общежитие — оттуда ближе к работе, а здесь иногда бываю. Ты меня случайно застал.