Проклятие скифов
Шрифт:
Колесо телеги попало в глубокую яму, непонятно как здесь оказавшуюся — может, кабан ее вырыл, ища поживу? Как бы то ни было, а резвая езда по ухабам до добра не довела, телега, вдруг дернувшись, резко остановилась и накренилась влево. Василий и Николай в одно мгновение кубарем слетели с повозки на землю, но не ушиблись.
— Чего разлеглись?! — налетел на них коршуном Тимоха. — Скорее подымайте телегу — будем колесо ставить!
Колесо они поставили быстро благодаря умелым рукам и командам Тимохи, но когда вновь отправились в путь, всадники были уже совсем близко, и их внешний вид отмел еще оставшиеся сомнения в том, что это бандиты.
Шестеро из них были в полевой форме, а пятый, явно моряк, — в бушлате, на его голове непонятным образом держалась бескозырка с развевающимися ленточками. Кто-то из них выстрелил, и мимо беглецов просвистела пуля.
— Тпру! — резко осадил лошадь Тимоха. — Приехали, господа ерологи! На таком расстоянии нас посшибают с винтаря, как воробьев с рогатки. Мне жизнь дорога!
«Диадема!» — мелькнула у Николая мысль, и, соскочив с телеги, он бросился к деревьям, до которых было не более сотни метров. Он осознал, почему взял диадему, и жалел, что не прихватил еще и других золотых предметов, ведь теперь они достанутся бандитам. Сама Судьба руководила им, это была не кража, а спасение исторических ценностей!
Когда он уже добегал до деревьев, готовясь нырнуть в спасительную чащу леса, раздался выстрел, и в голове у него будто что-то взорвалось, мгновенно погрузив все во мрак. Он упал, раскинув руки и ноги, уткнувшись со всего маху носом в землю, испачкав одежду, но это его уже не волновало.
От неожиданного поступка Николая и его нелепой смерти Василий остолбенел, не веря в реальность происходящего. «Все это лишь глупый, ужасный сон — надо только проснуться», — попытался он себя обмануть. Но вид неподвижного тела товарища по археологическим изысканиям и испуганно бегающие глаза Тимохи, потерявшего обычную важность и насмешливость, просто кричали о том, что это происходит на самом деле.
Василий рванулся и, выхватив берданку Тимохи, раньше чем тот успел помешать, направил в сторону приближающихся всадников, выбрав среди них колоритную фигуру моряка, коренастого и краснолицего, и нажал на курок. Выстрела не последовало, а в следующий момент Тимоха вырвал берданку из его рук и отбросил далеко в сторону. Еще одним движением он дал в глаз «дуралею-ерологу», мысленно поблагодарив себя за то, что заранее не снарядил ружье патронами.
— Погубить нас хочешь?! — зло прошипел он археологу, у которого начал заплывать глаз. — Сиди да помалкивай — может, пронесет и не порубают нас нечестивцы. Господи, спаси и сохрани!
Тем временем всадники окружили телегу.
— Чего же ты не выстрелил, дура? Испужался?! — Лицо моряка стало наливаться свекольным цветом злобы. — Раз взял винтарь в руки, надо было доводить дело до конца. Бояться — грех!
Моряк, слегка подавшись вперед, тут же отвесил тяжелую пощечину археологу, от чего у того мотнулась голова, как у тряпичной куклы, а перед глазами все поплыло.
— И куда же направляетесь, паны-товарищи? Что везете с собой? — продолжил допрос моряк, пронзая взглядом Василия, словно ожидая от него ответных действий, но тот молча опустил глаза.
— Да какие мы паны?! — испуганно воскликнул Тимоха. — Я из села Ямки, крестьянствую, а это ерологи, ученые люди, попросили доставить их на станцию.
— Чего ж это ученые люди бегают, как зайцы? Хватаются за винтарь, словно мы бандиты какие-то?
— Да какие же вы бандиты?! Что я, бандитов не видел?! — фальшиво пробасил Тимоха, подхалимски снизу вверх заглядывая в глаза матросу.
— То-то! — согласился моряк. — Мы солдаты революции, и здесь мы по заданию Саратовской конференции анархистов и товарища Красного для организации борьбы с германцем и его подлыми приспешниками. Трудовому народу, особенно крестьянству, нас нечего бояться, и даже наоборот. Мы возвращаем землю крестьянам, а вот эксплуататорам помещикам, золотопогонникам и прочей сволочи нам на пути лучше не попадаться. Намедни казнили кровопивца Куропатова — повесили на березе, теперь ему земля больше не нужна. Разве только для могилы. Сегодня пришел черед помещика Радисного, вот только радости ему от нас не дождаться!
Василий вспомнил холеного, неторопливого в словах и поступках помещика, обликом очень напоминавшего знаменитого писателя Чехова — такая же бородка и пенсне. Известный киевский адвокат, он выбрался сюда на недельку, рассчитывая своим присутствием ускорить восстановление разграбленного родового имения, чтобы потом вывезти сюда жену и троих детей. «Деревенский воздух весьма пользителен для здоровья, сударь. Я бы и сам здесь надолго остался, но адвокатские дела держат в городе, вдали от Природы. Да-с», — сообщил он за чаепитием, проходившим на открытой веранде перед домом всего три дня тому назад.
«Вот тебе и здоровый деревенский воздух! Больше не придется Радисному спешить, хлопотать по адвокатским делам. О чем он думал, когда ему на шею набрасывали веревку? А что думал Николай в последние мгновения жизни и почему он бросился бежать? Как глупо все произошло… и страшно!»
— Так-то оно так, — сразу осмелел Тимоха, — вот только… — И он бросил красноречивый взгляд на неподвижно лежащее тело Николая.
Матрос понял его и нахмурился.
— Бежать от нас может только враг, а с врагом у нас один разговор, — и он передернул затвор винтовки.
Тимоха побледнел и мысленно выругал себя.
— Не боись, товарищ, — подбодрил его матрос и скомандовал худому конопатому солдатику, по возрасту явно самому молодому: — Сеня, а ну, смотайся к тому жмурику и пошарь у него по карманам — душа подсказывает, что неспроста он драпал от нас. Гляди только внимательно!
Матрос вновь неприязненно уставился на Василия.
— Чего везете?
— Археологические находки — глиняные черепки, оружие, бытовую утварь.
— Оружие?!
— Наконечники для стрел, ржавые кинжалы, мечи — все для нынешнего употребления непригодное. Интерес представляют только для науки.
Тем временем вернулся солдатик и протянул матросу золотую диадему. Увидев ее, Василий забыл о своем шатком положении и даже покраснел от возмущения: «Как посмел Николай взять диадему?!»
— Так говоришь, глиняные черепки? — усмехнулся матрос, обводя недобрым взглядом Тимоху и Василия.
— А я что? Знать ничего не знаю, ведать не ведаю, что они везут… — скороговоркой сказал Тимоха и от мощного удара матроса слетел с телеги, оказался на земле с подбитым глазом.