Проклятие скифов
Шрифт:
На протяжении долгого времени Опия была советчицей Скила, и часто он благодарил богов за то, что она находится рядом. Она чутко реагировала на настроения среди влиятельных номадов — глав родов, которым не нравилось то, что все более усиливается власть царя. Прислушиваясь к ее советам, ему удалось вместо строптивых Сагилла и Напа, стремящихся к возвращению старых времен, когда не было верховенства царя паралатов, сделать царями своих братьев — Октамасада и Орика.
Появление Ириды в жизни Скила Опия сначала почувствовала, а лишь затем узнала
— Скажи мне, царь Скил, — стала она допытываться у него, — разве дочь архонта Ольвии согласна быть у тебя простой наложницей? Не забыл ли ты о клятве, данной мне, что другой царицы у сколотов не будет?
— Я помню о клятве, — нахмурился Скил. — Пока ты жива — ты единственная царица!
Его ответ прозвучал как предупреждение, и она это поняла. С тех пор старалась не видеться со Скилом, пока он сам не изъявлял такого желания, а это случалось весьма редко.
Опия была старше его на семь зим. За одиннадцать последних зим кожа ее потеряла прежнюю упругость, щеки поблекли, и он совсем перестал навещать ее ночами.
До него дошли слухи, что она часто беседует с верховным жрецом Матасием, его давним и могущественным врагом. Примирить двух заклятых врагов могло лишь одно: ненависть к нему, верховному царю. Опия была права — Ирида все настойчивее требовала, чтобы он сделал ее царицей, а это означало, что прежняя царица должна умереть. Но Скил никак не мог решиться на это, помня слова Кадукая: «… благополучие твоего царствования связано с этой женщиной».
Опия встретила царя в большом шатре, разбитом перед ее шестиколесной кибиткой. Пол устилали толстые шерстяные ковры, в ворс которых нога погружалась чуть ли не по щиколотку, а стены были обтянуты цветными расписными тканями. Горящая масляная лампа не давала достаточно освещения, и в шатре все казалось окутанным легкой дымкой. Царица была одета в платье-халат с длинными рукавами, расшитое золотом, на голове кожаный колпак с золотым навершием и подвесками, сзади почти до пояса ниспадала накидка, а шею украшали крупные бусы из зеленого шлифованного камня.
В полумраке она выглядела прежней, как одиннадцать зим назад, стройной и красивой; дневной свет был ее врагом, так как показывал, что время не пощадило ее.
— Мой повелитель, я рада, что ты навестил меня! — защебетала она и хлопнула в ладоши.
Из-за занавеси, скрывающей дальнюю часть шатра, выбежала невольница, закутанная в одежды с ног до головы, так что нельзя было определить, молода она или стара, и пала на колени.
— Принеси царю бузат! — приказала Опия и посмотрела на пояс мужа, где висел обрамленный в золото и кожу кубок, сделанный из черепа первого убитого им врага, когда Скилу было всего четырнадцать лет. — Скоро у тебя будет новый кубок — череп Спаргапифа достоин этого.
— Он был сильным врагом и достоин такой чести, но не пристало воину для кубка брать череп зарезанного на жертвеннике. У меня пока не будет нового кубка.
— Ты, как всегда, прав, царь Скил.
Невольница вошла в шатер с кувшином-ойнохоя с расписными боками и выжидающе застыла у входа.
— Я не хочу пить. Отошли ее прочь, — приказал Скил.
С недавних пор он остерегался принимать еду и пищу у Опии. Не то чтобы он подозревал, что царица способна причинить ему зло, но ее сближение с Матасием было непонятно и настораживало. Хорошо, что теперь жрец мертв и больше в царстве сколотов у него нет другого такого опасного врага. Царица хлопнула в ладоши, и невольница спряталась за занавеской.
— Может, ты хочешь выпить вина? Я прикажу принести кратер [15] .
— Вина я тоже не хочу.
— Как тебе будет угодно, повелитель. В честь твоей победы я приготовила тебе подарок. Негоже тебе, как простому кочевнику, подвязывать волосы кожаным ремешком. — Царица два раза хлопнула в ладоши, и вновь появилась невольница, неся на подносе золотой обруч.
— У меня не настолько длинная шея, чтобы носить две гривны, — рассмеялся Скил.
15
Сосуд для смешивания вина с водой.
— Это не гривна. Персы называют ее диадемой. Их царь носит на голове тиару — знак царского достоинства, показывающий его превосходство над другими персами. Посмотри на диадему внимательно.
Подобно гривне, золотой обруч не был цельным и заканчивался застежками в виде грифонов. Но в отличие от гривны, он был плоским, и посередине имелась каплевидная пластинка, на которой была изображена богиня Табити, сидящая в кресле с зеркалом в руке, а рядом с ней — бородатый мужчина в одежде сколотов: в подпоясанной рубашке и узких штанах, внешне кого-то ему напомнивший.
— Точно такое изображение есть на моем перстне, который мне даровал царство, — негромко заметил Скил.
— Совершенно верно. Ты умеешь читать — прочитай с внутренней стороны.
Царь перевернул обруч и увидел надпись на эллинском языке: « ».
— Имя следующего царя ты напишешь рядом со своим, и у глав родов не будет сомнений, кто унаследует после тебя царство сколотов. Этот золотой обруч будет твоим знаком царского достоинства.
— Может, ты даже знаешь имя моего наследника? — со скрытой угрозой в голосе спросил Скил.
— Знаю, ты его также знаешь, царь Скил. Я родила от тебя двух девочек, так что наследником по мужской линии остается Орик — твой брат. Ты перестал посещать меня ночами, и я уже не подарю тебе другого наследника. А ведь я — единственная царица. Не правда ли, царь Скил? Или ты забыл о клятве и у тебя уже есть на примете другая царица, более молодая? — Опия выжидающе уставилась на Скила.
— Я помню клятву, Опия. — В душе царя зрел гнев, но он не давал ему выхода.
Царица хлопнула в ладоши, вызвав невольницу.