Проклятие скифов
Шрифт:
— Если рассмотреть монету с изображением царя Скила, которую чеканили в подвластном ему городе Никонии, то можно увидеть у него на голове эту диадему, а не кожаную повязку, придерживающую волосы, как считали прежде. То, что это был именно знак царской власти, а не украшение, подтверждает надпись «базилевс», то есть царь. Скил — известная историческая личность, о нем упоминал Геродот. Агаст — тоже имя царя, хотя считается, что следующим был убивший Скила Октамасад. К сожалению, средневековый источник, о котором говорил Штюрнер и в котором излагается история Агаста, сына Октамасада, я не нашел.
— Не предлагали ли вы Фроловой выкупить у нее эту уникальную вещь?
Ройтман снисходительно улыбнулся и посмотрел на Олега так, словно тот сказал нелепицу.
— У меня этого даже в мыслях не было. Вы хоть представляете, сколько она может стоить, если будет доказано, что это настоящая корона? Гойхманы в свое время получили за полукилограммовую подделку эквивалент шестидесяти килограммов золота. Сейчас, я думаю, нашлись бы коллекционеры, которые дали бы гораздо большую цену. Люба не афишировала ее наличие у себя, и это позволило ей более-менее спокойно жить… Такая вещь предназначена для солидных музеев, а не для частных коллекций. Я опасался бы хранить ее у себя.
— Почему? У вас и так много ценных вещей, и грабители…
— Дело не в грабителях, молодой человек. С точки зрения физики все вещества, имеющие в своей структуре кристаллические решетки, обладают способностью запоминать и накапливать информацию. Драгоценности и золото «впитывают» в себя алчность и страсть желающих обладать ими. Все владельцы этой диадемы рано или поздно плохо заканчивали, умирали не своей смертью, не миновала эта участь и Любу. Она мне рассказала, что боялась этой короны и на протяжении многих лет к ней даже не притрагивалась. Первый раз она взяла ее в руки год тому назад — ее тогда одолевала страсть к одному человеку, и она решила его подразнить диадемой.
— Это Редькин-Базаров, — догадался Олег.
— Может быть. А второй раз она сделала это, когда пригласила меня к себе, — ее одолела депрессия. Ночами ее часто мучили кошмары — снились всадники, несущиеся по степи.
2
Павленко открыл сейф, спрятал туда бутылку коньяка, принесенную Олегом, а взамен достал на треть полную.
— Через два дня ты бы меня здесь не застал — буду уже пенсионером. Впереди меня ожидают рыбалка на зорьке, ароматная уха и каждый день, как воскресенье. По правде говоря, у меня за все время работы в органах нормальных выходных не было — постоянно что-то случалось, и надо было идти на службу.
— Ты все же решился? — удивился Олег. — А я слышал, что тебе предлагали остаться, причем с повышением.
— Не знаю, сколько выдержу праздной жизни, но пока работать не хочу. Бедлам тут полный. Вместо Закона здесь все больше Деньги заправляют. Руководство политизировано, его больше волнует статистика, чем реальное положение дел.
— Не хочешь ли вместе со мной заняться поисками пропавшего золота? — загорелся Олег. — Вдвоем мы быстро его сыщем.
— Пока нет желания заниматься частным сыском, хотя уже и Капустин ко мне подкатывал, интересовался моими планами.
— Понял. Пока зорька, рыбалка и уха. Как супруга относится к твоим планам?
— Никак, я давно разведен. Следователю, как и монаху, надо давать обет безбрачия — будет меньше разводов. Ты правильно делаешь, что не женишься, — с иронией заметил Павленко.
Олег подумал: «Я ничего не знаю о личной жизни Ниро Вульфа, а он о моей знает. Интересовался, что ли? Или это просто профессиональный подход — знать все о людях, с которыми приходится общаться? Вон какую разработку по делу о суициде Фроловой провел, даже выяснил, откуда у нее взялось то вино, в которое было подмешано лекарство, убившее ее».
— На всякий случай запиши номер моего мобильного телефона — твой Базаров по пьяни сделал мне подарок, но и на трезвую голову не взял его обратно.
— Давай. Все может быть — сегодня мыслишь одно, а завтра — другое. Да и на пенсию, если рыба не будет ловиться, не протяну.
— Почти договорились, — обрадовался Олег. — А золото у покойницы имелось! — И он рассказал следователю историю Любы Фроловой и ее сокровищ, в заключение попросил совета: — Не знаю, что и предпринять, такое ощущение, что вновь вернулся на исходную позицию. Бизнесмен Базаров, бывший актер Широкий, даже антиквар Ройтман — все они по-прежнему внушают подозрение, у них у всех был интерес и возможности, не говоря уже о тех из списка, с которыми я еще не встречался. А все, с кем я общался, имеют железное алиби. А может, к преступлению причастен кто-то, кого нет в этом списке.
— В этом ты не прав. Священных коров у тебя не должно быть. Часто самое надежное алиби при проверке оказывается фикцией. Следственная работа требует скрупулезности, проверки всего, любой мелочи, и при малейших нестыковках надо не отмахиваться, а уметь найти ответ.
Вернувшись в свое жилище-офис, Олег стал раздумывать над словами Павленко и пришел к выводу, что тот прав: священных коров не должно быть! Интересно, а по какому принципу Павленко составлял список подозреваемых? По алфавиту? Тогда Базаров должен быть первым. А если в какой очередности они были любовниками у Фроловой, тогда это место Широкого. Каким образом возглавил список Рыков? Как человек с самым надежным алиби? Тогда зачем вообще было включать его в список? Ведь только в одном случае он мог совершить убийство — если летел днем из Киева в Симферополь, но в списке пассажиров этого рейса его фамилии нет.
Почему бывший помощник режиссера вызвал больше подозрений, чем бизнесмен, над которым зло посмеялись и который испытывает серьезные материальные затруднения? А машинист сцены, человек амбициозный и умный, постепенно опускающийся на дно, которому сокровища покойницы могли бы помочь начать новую жизнь, — этакий Родион Раскольников, но без угрызений совести?
Просмотрев собранные на Вениамина Рыкова материалы, Олег не обнаружил ничего особенного, на чем мог зацепиться взгляд. Тот закончил институт культуры, долгие годы руководил районным Домом культуры в Крыму, занимался художественной самодеятельностью, организовал молодежную труппу, даже поставил несколько спектаклей. Затем вдруг развелся с женой и уехал в Киев. Устроился помощником режиссера в театре, ничем себя там не проявил — ни с хорошей стороны, ни с плохой. Прожил у Фроловой полтора года, затем так же внезапно уволился, ушел от нее, вернулся в Крым, к прежней жене. С тех пор прошло чуть больше полугода.
Вроде с Рыковым все ясно — хотел покорить столицу, но, как говорится, дыхалки не хватило, и он несолоно хлебавши вернулся в прежнее русло жизни. Таких жизненных историй известно великое множество — не у всех хватает настойчивости и таланта реализовать свои планы. Но пойти на преднамеренное хладнокровное убийство мог только очень решительный человек, каким Рыков явно не был. Убить во время ссоры, драки, приступа ярости, из ревности могут многие, но задумать и хладнокровно совершить убийство может не каждый. Проще всего было позвонить Павленко и расспросить, чем его так заинтересовал Рыков?