Проклятие виселицы
Шрифт:
— Вот, — хриплым шёпотом произнёс он. — Матушка прислала новенькую. Ты уж найди для неё уголок, Люс. А завтра займёшься ею, расскажешь, что к чему. Она пока что только для уборки, больше ничего. И имей в виду, Люс, обращайся с ней как с собственной сестрой. Она — девчонка Бычка.
Темноволосая девушка с большими выразительными глазами приподнялась, опираясь на локоть.
— Так ты принадлежишь мастеру Рафу? Вот счастливая-то! Ну и как он, Бычок? Говорят, умеет такое, чего даже корабельные шлюхи не знают. — Она потянула Элену за грязный и мокрый подол юбки. — Раз мы с тобой сёстры, ты должна рассказать
Элена выдернула юбку из её рук.
— Я не... Я никогда не позволяла ему к себе прикасаться. Он же старик.
Люс рассмеялась.
— Погоди, когда увидишь, каких сморщенных старых петухов мы тут иногда принимаем — поймёшь, что мастер Раф по сравнению с ними просто цыплёнок. Тебя как звать, киска?
— Эл...
Элена запнулась на полуслове от крепкого подзатыльника Тальбота.
— Вот дура! Никогда и никому здесь не называй настоящее имя. Слушай, Люс, — добавил он, качая головой, словно поражённый безнадёжной глупостью Элены, — придумай сама ей имя.
Девушка тихонько хихикнула.
— Мелкая колючка, да ещё рыжая, как ягоды падуба. Назовём её Холли. Ну, я скажу, с таким пламенем на голове её не спрятать ни под кустом, ни даже в чаще.
Тальбот рассмеялся.
Оглядев комнату, Люс указала Элене на лежанку рядом со своей.
— Бери эту, рядом с Абрикоской. Просто скинь её узел вон на тот сундук, вечно она всё разбрасывает.
Элена пробралась к свободной лежанке, стянула промокшие башмаки и улеглась не раздеваясь, прижимая к груди суму. Она уже начинала дрожать от холода так, что зубы стучали.
— Нечем укрыться, Холли? — Элену шлёпнуло по лицу брошенное грубое одеяло. — Снимай мокрое, не то простудишься до смерти.
Элена с удовольствием укрылась одеялом, но даже не попыталась снять мокрую одежду, хотя ей хотелось обсохнуть и согреться. Оказаться голой в этом месте означало признать себя одной из них, а она не была таковой, и не позволила бы себе стать как они.
Люс взглянула на Тальбота и пожала плечами. Тальбот, покачав головой, будто никогда не мог понять женщин, вышел из комнаты.
Матушка наполнила кубок вином и толкнула бутыль через стол к Тальботу, но тот, как всегда, отказался. Он мог выхлебать за вечер столько эля, сколько весит сам, и даже после этого вспомнил бы каждое слово из тех сплетен, что услышал в таверне "Адам и Ева", но пить вино не умел. Тальбот беспокойно застыл перед столом Матушки. Он знал, что это значит — и молчание, и то, как сосредоточенно она очищала яблоко острым, как бритва, ножом. Матушка недовольна, а если она недовольна — можно не сомневаться, она чертовски постарается, чтобы и он не слишком радовался.
— Итак, дорогой мой, - произнесла Матушка, — Почему бы тебе не объяснить, зачем я рискую собственной шеей, укрывая эту девчонку? Только не говори мне, что просто делаешь одолжение Бычку.
Тальбот усмехнулся.
— Красивая девка, и вид у нее невинный — многим захочется испортить, да не по разу. Она принесёт тебе хорошие деньги.
— Я никогда не беру девочек, которые не приносят денег. Что еще? — Матушка царапнула длинными ногтями по оловянному кубку, рубины на коротеньких пальцах блеснули в свете свечей.
Ухмылка Тальбота
— Ну ладно, раз ты хочешь знать — ещё весной Раф рассказал мне, что служанка в поместье подслушала чей-то разговор о том, как доставить французских шпионов в Англию. Она не поняла, кто именно говорил, но оказалось, что крыса — не кто иной, как Хью Роксхем, младший брат Осборна. Раф не донес об этом из опасения, что Хью доберется до неё первым. Полагаю, рыжая малышка внизу — та самая девчонка, которую Раф пытался защитить. А теперь у нее, похоже, возникли проблемы и cо вторым братом.
Матушка вытаращила желто-зеленые глаза, казалось они вот-вот лопнут.
— Как! И ты уговорил меня взять ее сюда! Я поджарю твои яйца — пока они у тебя еще есть.
Тальбот отступил, подняв руки в знак возражения.
— Матушка, постой, ты разве не видишь? Это может обернуться для нас выгодой. Шериф всегда пытается наполнить свою тощую казну налогами и штрафами. А с этим ублюдком Иоанном, который требует на военные нужды все больше и больше денег из Норвича и других городов, совсем скоро в округе вновь появятся шерифы и найдут предлог, чтобы нас оштрафовать. У Осборна сейчас большая власть в округе, и он любимчик Иоанна. Если кто-то и мог бы убедить шерифа оставить нас в покое, так только Осборн. Нам просто нужно дать ему повод. Девушка всего лишь убила своего ребёнка, а это не то же самое, что убить лорда, поэтому мы могли бы сказать, что король Иоанн простит ее, если она выдаст предателя. Он, скорее всего, все равно бы её повесил, но какое это имеет значение? Дело в том, что Осборн потеряет слишком много и не станет рисковать братом, которого обвинят в измене. Если ему намекнуть, что эта рыжая что-то знает, он мог бы убедить шерифа оставить нас в покое и даже внести щедрую сумму в нашу скромную обитель — просто за то, чтобы мы держали девчонку взаперти.
Матушка крепко сжала кубок.
— Шантаж - опасная игра, особенно когда речь идет о таких, как Осборн. Это может привести нас на виселицу. — Она уставилась на Тальбота немигающим взглядом. — А теперь послушай меня, дорогой, и слушай внимательно. Эта девочка пока останется здесь, в безопасности, мы же посмотрим, куда дует ветер. Как только придет время, мы сыграем в твою игру, но если она покажется мне слишком рискованной, я сама выдам ее Осборну. Я решу сама. А до тех пор держи рот на замке, понял?
Тальбот кивнул. На большее он и не надеялся.
Он был почти в дверях, когда Матушка тихо сказала:
— А того лорда, который ещё там, в Святой земле, хотел вздёрнуть тебя за воровство — я припоминаю, ты кажется говорил, его звали Хью. Это случайно не тот ли самый Хью, дорогой мой?
Тальбот нахмурился.
— Все, кто там был, набивали карманы, а жаднее всех —знать. Я всего лишь подбирал крохи. А этот изворотливый ублюдок Хью обыскал меня и нагло отобрал всё. Затем он приказал своим людям вздёрнуть меня за мародёрство. Он и был самым настоящим чёртовым вором. И это его стоило повесить. Это были мои трофеи, я их нашёл. Для людей вроде него это просто жалкие крохи, а мне этого серебра и золота хватило бы на всю жизнь. Я мог бы купить себе небольшое заведение, приносящее доход, и быть там хозяином, если бы не эта мразь.