Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!
Шрифт:
***
В доме оказалось пусто. Долия, судя по оставленной на кухне записке, отправилась на главный аквелукский базар за свежим мясом и овощами. А отец…
Вряд ли же сбежал первым рейсом в Либтоун, прикрывшись делами? Лишь бы не объяснять, какого гхарра некий хитанец утверждает, что отныне я его собственность? Хотя рабовладельческий строй был упразднен в Эррене тысячу лет назад!
Но я намеренно не предупредила папу о своем визите. Значит, вернется.
Я взяла со стола позабытую Долией тряпку и принялась задумчиво стирать пыль с каминной
Меня укачало в варховом судне и клонило в сон. В ожидании отца я поднялась в спальню и собралась завалиться в кровать, но…
– Проклятье! – всплеснула руками, отбросив на пол грязную тряпку.
– Эйфф? – из сумки показалась заспанная мохнатая морда. – Мы уже дочубурахались?
– Дочубурахались, – выдохнула ошеломленно, скользя взглядом по покрывалу.
С трудом могла представить, что вот на этих розовых рюшах лежал полуобнаженный мужчина. Не какой-нибудь абстрактный, а конкретный очень. Вархов Рэдхэйвен, черноглазый мастер проклятий…
Клал тяжелую голову на кружевную подушку, вминался в нее заросшей щекой поудобнее. Накрывался одеялом.
Касался… меня.
Я мягко опустила сумку на пол, позволяя Фиджу выбраться и размять лапы. Подошла к постели, провела ладонью по шелковой глади покрывала.
Зажмурилась, и моя довольная память мгновенно подбросила пачку чувственных воспоминаний. Хрипы, вздохи, стоны, ругательства… Скольжение пальцев по моей голой спине. Жадные, требовательные, чуть грубоватые губы между ключиц.
Тьма!
Его язык на моей шее. Несущий муку, но в то же время волнующий… Укус, еще один. Я чуть не вскрикнула: так ясно все представила. Коснулась шеи, без труда найдя отметины зубов. Негодяй!
Снова сиплая ругань и ноющая боль в бедре, которое сжали безжалостно… Невыносимо вкусный запах, колючая щека. Скрип деревянного изголовья, из которого тянут последние жилы.
«Ох, зараза, за что ты так со мной?»
Коснулась пальцами изголовья, нащупала след от ногтей. Глубокий, словно его дикий зверь драл. Проследила кривую, дерганную дорожку… и резко оторвала руку от кровати. Проклятье!
Живот крутило, глаза застилала чернота. Кожа горела, словно он вот прямо сейчас ко мне прикасался. Щупал везде. Сжимал яростно. Гладил невыносимо.
Ничего интимного, мисс Ламберт… Это просто лечение, мисс Ламберт!
Сжавшись в комок, я уселась перед кроватью и обхватила колени. Не могла заставить себя улечься на розовых рюшах.
Зефирный интерьер у меня раньше ассоциировался с мамой и беззаботным детством. Был этакой зоной комфорта, в которой можно спрятаться от невзгод. Но этот самодовольный квахар в парадном мундире и тут все испоганил!
Почему Рэдхэйвен попросил меня?
Хотя… Какое там «попросил»? Потребовал!
И в каких еще смыслах (кроме известного и даже новорожденному гхарру понятного) ему меня угодно?
***
Очнулась я только к вечеру. На полу. Все тело ныло, и я прокляла себя за то, что проигнорировала мягкую кровать. Очень неразумное поведение! Наверняка же Долия сменила простыни после нашего с «проезжим целителем» отъезда… Фидж вот без всякого смущения вольготно растянулся между подушек.
Ужинали мы с Долией вдвоем: отец должен был вернуться из Либтоуна только к ночи. Болтали о том о сем… В основном о загорелом сире в заляпанном плаще, что заявился в наш дом в день памяти матери и предложил свои услуги.
И еще о том, как Долия обыскалась плотных сорочек в магазинчиках Аквелука и в итоге прикупила их в лавке у храма Имиры. Почему-то хитанец потребовал, чтобы на мне всегда были новые, а сама я – свежая и искупанная. Мерзавец!
Потом экономка долго рассказывала мне любимый рецепт супа из молодого квахара. Подается со сметаной и ржаными тостами. И так загорелась идеей, что обещала завтра же его приготовить до моего отъезда.
– Эйви?
Мой сюрприз удался: отец поперхнулся, закашлялся и спал с лица, застряв на пороге кухни. Бросил нервный взгляд в темноту за окном. Там как раз отъезжал маг-вояжер, следуя по маршруту.
– Я бегаю быстрее, – предупредила родителя, чтобы даже не думал бросаться к выходу.
– Знаю, малышка.
Я попыталась улыбнуться, но по тому, как папа отшатнулся, поняла, что ни гхарра у меня не вышло.
– Нам бы поговорить. Но можешь сначала поесть: Долия запекла филе гхарра в яблоках, – разрешила милостиво, буравя его глазами.
– Да что-то аппетит пропал, милая, – пробурчал отец, бросая на пол чемодан и свернутую трубочкой газету. Прошелся отрешенно по коридору, повесил плащ и, судя по скрипу, завалился в свое кресло в библиотеке. – Ты идешь, Эйви?
Вот так сразу? Иду… Конечно, иду.
– Если бы ты предупредила о приезде, я бы вернулся раньше, – он почесал седой висок и посмотрел на меня виновато.
Ну-ну… или бы скрылся в ташерских льдах.
– Па-а-ап… – я опустилась на край стола, сдвинув бедром неразобранную стопку книг.
– Он сказал, да? – потер лицо, сгоняя с щек сонную расслабленность.
– Сказал.
– Вот и верь после того хитанцам. Обещал ведь дать время!
– Я надеялась, что сир Рэдхэйвен ошибается. Заблуждается. Нагло врет, – перечислила варианты, пытливо всматриваясь в его морщины. Я всегда чувствовала, если папа недоговаривает. – Он утверждает, что ты… Ему! Меня…
– Не ошибается, – выдал убийственно честно, откидываясь на спинку кресла. – Не заблуждается. Не врет. Эйви, ты не должна была узнать об этом сейчас. Вот так.
– Правда? – вскочила со стола и принялась наматывать круги по библиотеке. – А как бы я узнала?
– Как положено, – пожал плечами. – Официально. Он бы приехал с коротким визитом… Попросил бы для виду, как это всегда бывает.
– А это часто бывает? – ужаснулась дикостям столь прогрессивного мира. Многого же я не знаю об Эррене. – Они… хитанцы эти… вот так берут, приезжают, просят чего угодно… и им дают?!