Проклятие
Шрифт:
– Франк-доно...
– После того, как я ей все рассказал, девушка стала какой-то неуверенной, как первоклашка, которую в первый раз вызвали к доске.
– Это...
– Не стесняйся, говори как есть.
– Подбадривающе улыбнулся я.
– Можно... Я дам своему любопытству волю? Не на долго?
– Хм? Да, конечно. Задавай любые вопросы, разве не это я тебе постоянно говорю?
– Тогда... Кто вы такой? Что вы здесь делаете? Зачем вы так стараетесь ради этого мира? кто такой этот Кевин...
– Затараторила она так, как будто боялась, что я ее заткну.
– Постой, постой!
– А? Простите, я больше так...
– нет, я не об этом. Я понял твои вопросы, просто... Как бы это сказать... Не знаю, откуда начать.
– Я почесал голову, собираясь с мыслями.
– Давай я расскажу тебе свою историю с самого начала, а потом, если у тебя будут вопросы, я ее дополню?
– Да, это будет огромной честью для меня!
– Ну что ж...
– Я в принципе не имел никаких комплексов по поводу раскрытия своего прошлого: утаивать что-то от своих товарищей просто глупо. Хотя с Али другая ситуация: ее я специально дразню, ничего не рассказывая. Можно сказать, это маленькая месть за давнюю обиду. Да, я иногда бываю злопамятным. Хотя должен признаться, что вспоминать те времена мне не нравится.
– Как ты наверное уже догадалась, я не из этого мира. Родился я обычным человеком, хотя не совсем обычным: я был сиротой. Ни отца, ни матери я не знал, меня просто подкинули на порог церкви, где я и вырос. Церковный приют хоть и был более бедным, чем его государственный аналог,
Жизнь была далеко не легкой, ведь в такую удаленную церковь люди практически не ходили, и соответственно пожертвований никаких не было. Нашим родителям, за кого мы считали Рену и Марика часто приходилось уходить в город за пожертвованиями, оставляя нас троих присматривать за церковью и детьми. Это нас еще больше сплотило, хотя куда уж больше? Мы всю жизнь были вместе, в горе и в радости. Мы всегда были одной большой семьей, и другой жизни уже не представляли. Но время шло, мы взрослели, и наши "родители" озаботились нашим будущим. Конечно же денег на то, чтобы отправить нас в школу не было, но отец Марик оказался отличным учителем. Несмотря на то, что он был человеком в годах, он никогда не пропускал занятия, умудряясь совмещать походы за пожертвованиями, заботу о церкви и нашим обучением. И вскоре наши пути разошлись. Вскоре после начала обучения, отец заметил, что я с Кевином показываем гораздо более высокий уровень интеллекта, чем наши сверстники, включая Диану. Желая нам лучшего будущего, отец отправился в ближайший колледж и каким-то образом умудрился уговорить нас протестировать. До сих пор помню кислую мину какой-то представительной дамы, которую заставили отправиться в такую глушь ради каких-то оборванцев. Правда уходила она с совсем другим выражением лица: все ее тесты оказались настолько примитивным, что мы с Кевином еще долго шутили по этому поводу. Но шутки кончились очень скоро: за нами приехали. Приехали серьезные люди в черных костюмах, и забрали нас в в добровольно-принудительном порядке в самый престижный колледж страны. Отец не возражал. Мы тоже: хоть нам и не хотелось расставаться со своей семьей, но мы понимали, что нам желают только лучшего, даже если это будет больно. Помню, как Диана обещала позаботиться о мелких, и никому не дать эти церковь в обиду. Она всегда была сильной девушкой, и даже тогда не плакала.
В колледже было... Сложно. Туда обычно поступали сынки и доченьки особо богатых и влиятельных людей страны, и наличие каких-то безродных сирот они воспринимали как личное оскорбление. А то, что мы учились лучше девяноста процентов учащихся только подливало масла в огонь. Хочешь-не хочешь, а в такой ситуации будешь держаться друг друга. Как только мы смогли, сразу нашли себе подработку, и скопив достаточно денег, купили компьютер и послали его домой. Так мы наконец смогли более-менее надежно общаться со своей семьей, и каждый раз, когда нам приходило письмо с сообщением, что у них все в порядке, у нас как будто камень с плеч падал. После колледжа нас немедленно завербовали в государственную лабораторию, и вроде как жизнь налаживалась: мы стали получать приличную зарплату, львиную долю которой мы отправляли в церковь. Правда навестить церковь нам так и не получилось: до того, как мы заслужили наш первый отпуск, наша страна снова начала войну, и нас в скором порядке перевели на секретную лабораторию и вместо гражданских разработок, мы стали разрабатывать новое оружие. Никакой связи с внешнем миром, но зато денег хоть лопатой греби! мы с Кевином думали, что война, как и обычно продлиться год-другой, псоле чего нас снова переведут на гражданку, и мы сможем все наработаные деньги перевести на счет церкви... мы даже и не предпологали, что наш мир в то время уже был обречен: один из Вечных выбрал наш мирок для своей комбинации.
– ...
– Урука кажется даже не дышала. М-да, а ведь я еще ничего захватывающего не рассказал. Так, скучная жизнь обычного человека.
– Я мог бы книгу написать о том, что произошло потом, но не стану тебя так напрягать и пройдусь только по ключевым моментам.
Война, которая начиналась, как обычная разборка с соседями, которые случались примерно каждые пять лет, стала быстро разрастаться. Одна за другой, страны стали присоединяться к одной или другой стороне, и вскоре весь континент был объят пламенем войны. Прошло не более года, и весь мир уже уничтожал друг друга. Почему? Зачем? какие были цели и "захватчиков" и "защитников"? Я не знаю. Каждая страна гнала свою пропаганду, что мол наше дело правое, враг будет разбит, и все такое. Что на самом деле послужило причиной такой эскалации конфликта, я узнал гораздо позднее. Что это все значило для нас? Сначала не многое. А потом наша страна пала. Нас пытались эвакуировать из столицы, но на конвой напали на выходе из города, и нам с Кевином чудом удалось сбежать. Возвращаться в армию мы не стали: и идиоту понятно, что нашей стане пришел конец и тонуть вместе с кораблем мы не собирались. Мы пробирались к церкви, но когда оказались дома, то застали только руины. Каменный фундамент и несколько обгорелых бревен на фоне дюжины воронок. Ни родителей, ни Дианы с детьми...
– Я замолчал на пару минут, вспоминая то, что мы тогда пережили.
– Но жизнь продолжалась, и мы прекрасно понимали, что никто из нашей семьи не пожелал бы, чтобы мы сидели около руин церквушки и тупо смотрели себе под ноги. В итоге мы решили присоединиться к сопротивлению. Особого выбора все равно не было: либо концлагерь, либо сопротивление. Ну можно было еще себе пулю в лоб пустить, некоторые именно так и поступали. Жизнь в качестве агента сопротивления... Сначала была весьма трудной: мы же никогда в армии не служили, и боевого опыта не имели. А ученые там особо не требовались. И если я, специализируясь на биологии, еще мог работать в качестве врача, то Кевин, который был кибернетиком, своими знаниями особой пользы принести не мог. Но зато мы быстро учились у своих старших товарищей. Владение оружием, рукопашный бой, основы саботажа... Так и жили, стараясь освободить свою страну от захватчиков, даже не подозревая, что конец уже близок.
А потом, в один день нам поступила информация о группе беженцев, пытающихся покинуть нашу страну. Но это было обычным делом: к нам постоянно приходили просьбы прикрыть подобные группы, но в этом случае в списке беженцев я увидел имя не только Дианы, но и всех четырех мелких! И что было хуже всего, эти бежанцы следовали весьма неудачным маршрутом: через два дня, согласно нашей разведке, они встретятся с одним из карательных отрядов противника. Мое непосредственное начальство не дало разрешения на операцию, считая ее безнадежной, и не стоящей такого риска. Я был не согласен. Кевин к сожалению был довольно серьезно ранен и не мог отправиться со мной. Хоть он и утверждал, что это ловушка, я не мог позволить себе упустить такой шанс, так что я оставил Кевина в штабе сопротивления и отправился один.
К счастью я успел вовремя, хоть мы и оказались в весьма неприятной ситуации. Как мы выбирались из окупированого города, битком набитого карателями я даже вспоминать не хочу. К счастью опыт работы на сопротивление позволил мне спланировать удачный маршрут, и мы все-таки выбрались из западни. Диана конечно же неотрез отказалась меня покидать, так что мы все отправились в штаб-квартиру,
Вот только и этому плану было не суждено сбыться: через неделю после того, как мы перешли границу, заплатив немалую сумму контрабандистам, мы хмуро топали по лесной полянке, ибо идти по дорогам было самоубийством. Вот тогда-то, буквально из ниоткуда перед нами появился Кевин. Живой, и здоровый. Вот только не успел я обрадоваться, как он убил Диану и всех детей. Убил теми двумя мечами, что ты видела у него на поясе. Я... не знаю, что произошло, пока я спасал Диану, но за это время он стал Вечным. Я до сих пор не знаю, почему он убил Диану с детьми. Тогда он мне почему-то показался невменяемым, но тогда он убил бы и меня, верно? Значит он это спланировал. А потом он исчез. Так же, как и появился. А я остался на поляне в окружении пяти трупов. Трупов самых дорогих мне людей. Не помню, сколько дней я там просидел. Похоронил свою семью, а в путь отправился только когда голод стал невыносим. Помню мне тогда было все равно, что со мной произойдет, я двигался куда-то скорее по привычке, а не из-за желания что-то сделать. А когда я подходил к какой-то деревеньке, я услышал за своей спиной нарастающий гул. Ну а когда я повернулся, то увидел весьма... Интересное зрелище: стена красного пламени поднималась от земли настолько высоко, насколько хватало глаз, и простиралась от горизонта до горизонта. И двигалась она прямо на меня, поглощая все на своем пути. Я тогда понятия не имел, что это такое, но понимал, что это - смерть. И мне было все равно. Кажется я даже был рад... Освобождению. Но перед тем, как жара от надвигающегося огня стала невыносимой, я потерял сознание.
Очнулся я в совершенно нереальном месте: под ногами крупные, каменные блоки. Причем не обычные: мало того, что они слабо светились синим светом, так еще были разрисованы какими-то узорами. А вокруг... Вокруг ничего не было. Тьма. Насколько хватает глаз. Светящаяся синим каменная дорожка, ведущая вперед и назад, и все. Тьма сверху, тьма по сторонам, и тьма снизу. Я решил, что попал если не в ад, то в чистилище уж точно. Какое-то время я просто сидел на месте, и ничего не делал, но это место... Оно было странным: я не ощущал течения времени, я не чувствовал голода, или жажды, я не хотел спать. Время... оно лечит. Ну или как минимум притупляет боль. Не знаю, сколько времени я там порвел, но в конце концов я встал и пошел. Выбрал одно из двух направлений и пошел. А дорожка казхалась нескончаемой: иногда она поворачивала, иногда разветвлялась, иногда я находил ступеньки вниз, или вверх, но ничего не происходило. Но поскольку усталости я не чувствовал, то я продолжал идти, и в какой-то момент, услышал голос в голове. Я тогда решил, что из-за полного одиночиства я развил себе шизофрению, так что относился к тому, что мне говорил голос весьма скептически. Тем более, что слова этого голоса были... Нало похожи на правду. По его словам, в это место попадают "кандидаты". На что? На получение одного из Мечей Вечности. В этом непонятном месте спали, или скорее "отдыхали" Мечи Вечности высокого ранга, и когда один из них чувствовал наличие человека, способного стать его хозяином, он притаскивал этого человека сюда. А потом... Потом Меч наблюдал за человеком, и решал, действительно ли это тот хозяин, с которым он готов разделить вечность. Иногда они просто наблюдали, иногда устраивали тесты, а иногда теряли интерес, и тогда человек вечно скитался по этому месту, пока не терял разум и не истаивал, превращаясь в облачко маны. Звучит бредово, не правда? Вот и я тогда в это не поверил, будучи убежден, что я уже умер ис ейчас нахожусь в чистилище. С шизофренией. Голос в голове только посмеивался над такими мыслями, да отпускал язвительные комментарии по поводу моих умственных способностей. Но шло время, дорожка под ногами не кончалась, пейзаж не менялся, и я даже не заметил, как стал обдумывать слова "голоса", как будто они были правдой. И чем больше я их обдумывал, тем меньше они мне нравились: это получается, что какие-то сущности выдергивают людей из их мира, из их привычной жизни, и забрасывают в это место. Для чего? Для того, чтобы наблюдать за ними, как ученые наблюдают за лабораторными мышами? Нет, такая судьба меня не устраивала, решил я и не долго думая, спрыгнул с дорожки. Плевать, если у меня есть шанс стать этим самым хозяином Меча, я не собирался играть под дудку этих божков. Я должен был умереть в своем мире, так что я не видел особой проблемы в том, чтобы умереть здесь. Это если падение во тьму меня убьет... Не убило. Я пришел в себя на голой, каменистой земле под низким, серым небом. А в руке у меня покоилась Гордость. Вокруг... Вокруг не было ничего. Вообще ничего: куда не глянь, каменная земля до горизонта и серое небо над головой. Вот только я знал, что это - мой мир, моя родина. На которой не осталось ничего. Ни лесов, ни животных, ни людей. Даже реки и озера были высушены. Мира больше не было. Был каменных шарик, астероид, плавающий в пустоте космоса. Оставаться на родине не было никаких причин, вот я, с помощью Гордости и поменял место жительства. Ну а что произошло тут, ты наверное уже сама успела догадаться: помогал древней Империи, снова встретил Кевина, помог победить в древней войне, изобрел Арм... Попал в тюрьму, встретил Софи, и тебя, а дальше ты знаешь в подробностях.
– Закончил я свой рассказ и вопросительно посмотрел на Уруку, ожидая ее вопросов.
– Франк-доно? Вы сказали, что получили этот "Меч Вечности?"
– Ну да.
– Кивнул я.
– Эмм... А где он?
– Ах да, она же ни разу не видела Гордость...
– Вот.
– Просто ответил я, призвав Гордость и гадая, что сделают ученые, у которых только что исчез неизвестный артефакт.
– ...
– Урука стала внимательно осматривать оружие, не спеша его трогать, или даже приближаться.
– И... Что... кто они такие?
– Хороший вопрос...
– Я небрежно прислонил Гордость к стене, и благополучно о ней забыл.
– Точно, насколько мне известно, не знает никто, однако существует теория, принятая большинством Мечей и их владельцев за истину. Согласно этой теории, изначально существовал всего один Меч, хотя никто не знает, был ли это меч, или что еще: в конце концов далеко не все Мечи имеют форму мечей. Как бы то ни было, это существо, или артефакт по какой-то причине был разбит на миллиарды осколков. Каждый осколок стал Мечом Вечности, а сила его зависила от того, какую часть силы оригинала он унаследовал. Сейчас Мечи принято разделять на десять уровней, однако эту шкалу можно разделить на две части, мечду которыми имеется огромная пропасть. Десятый уровень, самый слабый, и Меч десятого уровня мало чем отличается от обычного, разве что у его владельца могут появляться неестественные желания, или порывы. Чем выше уровень, тем более явной является воля меча. С десятого до четвертого уровня у мечей нет полноценной личности, только инстинкты, и главный из них - уничтожить и поглотить другие мечи. Однако начиная с третьего уровня, у мечей появляется полноценный разум, личность, и хоть у них и остаются инстинкты, но они уже ни в коей мере не диктуют поведение Меча. И именно тут и проходит главный разрыв между мечами: мечу четвертым и третьем уровнем - огромная пропасть. Настолько огромная, что даже сотня мечей четвертого не смогут и поцарапать меч третьего уровня. Кроме того есть еще одно отличие: владельцы мечей третьего уровня и выше становятся "Вечными". Вечные теряют свое физическое тело, и его заменяет мана. Таким образом не важно, сколько раз уничтожают тело Вечного, до тех пор, пока в Мече остается мана, он сможет восстановить своего хозяина.