Прокляты и убиты. Шедевр мировой литературы в одном томе
Шрифт:
– Я! Их бемюэ михь, херр официр, ихь бемюэ михь. (Да! – пролепетал Зигфрид Вольф, – я постараюсь, господин офицер, я постараюсь…)
– Ихь гарантирэ фюр зи лебэн унд ди абзэндунг ин лагер фюр кригсгефангэнэ. (Гарантирую вам жизнь и отправку в лагерь для военнопленных), – майор понюхал воздух, отодвинулся подальше от Зигфрида Вольфа на край земляных нар и, вытащив из кармана пистолет, положил его на колени.
Лешка с удивлением смотрел на этот старый, чуть подоржавевший пистолет – он не видел его у майора Зарубина с момента переправы и вообще привык воспринимать майора как руководителя предприятия, что ли, начисто
Зигфрид Вольф взял трубку, продул. Майор настороженно следил за ним. Лешка поймал пальцем крючок шороховского автомата. Хозяин все время забывал про свое личное оружие, все возился, искал чего-то в блиндаже и его окрестностях.
– Ах ты, дед, дед! Нельзя тебя оставлять ни на минуту… Ах ты, дед, дед! – укоризненно твердил Булдаков, перевязывая Финифатьева.
– Он эть, Олешенька, живой, супротивник-то, оборонятца, – плаксиво отзывался разжалобленный другом Финифатьев.
– Я те говорил, не лезь без меня никуда, говорил?! – Булдаков поднял с полу консервную банку и сердито вышагнул из блиндажа.
– Да прекратите же вы! – едва слышно прошипел майор.
– А приказ? Я эть тожа военнай, тожа подневольнай, – не столько другу вдогон, а чтобы майору и всем остальным слышно было, слезился сержант.
Немецкий связист боязливо дул и дул в трубку, из которой железно дребезжало.
– Вольф, хало! Вольф! Вас фюр айн шэрц? Вас махст ду мит дэм телефонхерэр? Ихь херэ шон… (Вольф, алло! Вольф! Что за шутки? Чего ты делаешь с трубкой? Я же слышу…)
– Хало, Вальтер! Хало, Вальтер! Вас зумэришст ду? Эс вар митагсцайт. Унд нах дэм зэтигэндэн митагэсэн, ду фэрштэйст… (Алло, Вальтер! – зашевелил резиновыми губами Зигфрид Вольф и прокашлялся. – Алло, Вальтер! – уже бодрее продолжал он. – Что ты зуммеришь? Был обед… Хороший обед, – Зигфрид Вольф попытался улыбнуться, майор поощряюще кивнул ему. – А после сытного обеда, сам понимаешь…)
Лешка снял палец с курка автомата.
– Альзо, ихь хабэ дихь фом хойфэ фершойхт? Вас вар бай ойх фюр лэрм? (Так я спугнул тебя с кучи?! – засмеялся на другом конце провода связист. Слышимость у немецкой связи на зависть. – А что у вас там за шум был?)
– А-а, дас… Унзэрэ буршэн хабэн ди русэн айнгэшюхтэрт. (А-а, это наши ребята пугали русских).
– Оберлейтнант, натюрлих, рут культурэль аус, эр шаут ди фотос миг дэн нактэн вайбэн?… (Обер-лейтенант, конечно, культурно отдыхает, глядит на фотки с голыми бабами…)
Поперек узкого, желто снаружи высвеченного, кольями по бокам укрепленного входа в блиндаж сломанно, задрав ноги, лежал обер-лейтенант Болов с уже вывернутыми карманами, под ним все темнее делался песок от загустевшей крови. В светлых волосах уже рылись, хмелели от крови, увязая в ней, муравьи. Зигфрид не мог оторвать взгляда от убитого обер-лейтенанта, но он хотел жить, очень хотел и, облизав высохшие губы, продолжил треп со штабным телефонистом.
– Нун унд вас махт эр нох? Ди шлахт, ди вайбэн, шнапс – дас ист дас лебэн дэс эхтэс кригэрс. (Ну, а что же ему еще делать? Битва, бабы, шнапс – это и есть жизнь настоящего воина.)
– Нун гут. Гей, мах дайнэ захэн, фертих, дайнэ штимэ цитэрт абэр фон дэр юберанштрэнгунк. (Ну, ладно, иди доделай свои дела! – бодро
Майор поднял руку, будто притормозил ею чего-то.
Зигфрид Вольф послушно положил трубку на дужки аппарата.
– Та-ак, – облегченно выдохнул майор. – Одно дело сделано. Теперь, братцы, уберите трупы и связь, нашу аховую связь, сюда, ко мне. И бегом, бегом!
Под ногами, под срезом почти уже осыпавшихся, растолченных нар, заваленных мелкими кустами и застеленных байковыми одеялами, валялось всяческое житейское добро. В мусор втоптаны рассыпавшиеся открытки обер-лейтенанта Болова. Вернувшись из села Великие Криницы крепко выпившим, командир батареи всех распушил, но, добавив перед обедом и с аппетитом пообедав, впал в благодушие и, как настоящий фронтовой товарищ, выбросил в отверстие к наблюдателям сумочку с остатками добавочного офицерского пайка, полученного на батарее, – на этот раз паек был богатый: прессованные с сахаром грецкие орехи, упаковка охотничьих колбасок, печенье, шоколад, вяленые финики, галеты – слуги фюрера задабривали бойцов оборонительного вала, чтобы знали они и помнили, что отец их и товарищ по партии неусыпно, постоянно заботится о них. Валяясь на нарах, покуривая, обер-лейтенант рассматривал выразительные снимки, потешаясь над Зигфридом Вольфом, объяснял юноше, где, чего и как у баб находится и как к этим богатствам надо подступать. Когда произошел налет, Болов швырнул снимки на землю и метнулся к столику, над которым висел на палке, вбитой в земляную стену, его пояс с пистолетом. Дальше Зигфрид Вольф ничего не помнил. Дальше была входящая в блиндаж смерть, глядящая на него будто в жидкую известку обмакнутым, обожженным кончиком ствола автомата. Никогда-никогда не забудет Зигфрид Вольф черным жаром смерти дышащего зрака.
– Позовите ко мне Боровикова! – приказал майор. Булдаков принялся поить Финифатьева из фляги. Сержант запричмокивал, зашлепал губами, как теленок, вот и голос опять подал:
– Водочка так к разу. Он меня штыком пазганул. А что как зараженье крови? – И тут же перешел на отеческий тон. – Ты бы поел чего, Олеха. От их обеда осталось… Чужо все, погано, да че поделаш-то?
– Заговорил, – обрадовался Булдаков, – жив, стало быть, вологодский мужик, жив!…
Шорохов, не переставая жевать, поднял из-под ног затоптанные снимки, расправив один, держа руку на отлете, будто козырную карту, осклабился:
– Во че вытворят фриц! Во жись, так жись!… Майор бросил быстрый взгляд в сторону сержанта и друга его закадычного, махнул рукой Шорохову, чтоб убирался, – времени на пустые разговоры не было, отвлекаться недосуг.
– Заг маль, весэн бештэлен ан дэр хехэ хундерт зинд? (Скажите, – спросил он тихо у Зигфрида Вольфа, – чьи наблюдательные пункты на высоте Сто?)
– Дэр штабсдивизион унт дэр цвайэн безондэрэн эсэсбатальонен. (Штаба дивизии и двух отдельных эсэсовских батальонов.)
– Во ист ди штабсдивизион, унд вэр фюрт дорт? (Где сам штаб дивизии, и кто ею командует?)
– Ихь вайс нихт, во дэр штаб дэр дивизион ист. – Ихь вайс вених, ихь люгэ нихт, херр официр. Ихь хабэ ам телефон гехерт: генераль фон Либих. (Я не знаю, где штаб дивизии, – послушно и торопливо заговорил пленный. – Я мало чего знаю. Я не лгу, господин офицер. Слышал по телефону: генерал Либих.)