Проклятые
Шрифт:
— Но получается, ты воспользовался горем этого человека, тем, что он готов был на все ради своего ребенка! Ведь он не просто подписал признание, он покрыл свое имя позором, для всех он теперь — маньяк, убийца детей. Как будет жить его дочь после этого, как сможет она вынести то, что ее отца, честного и ни в чем не повинного человека, будут считать чудовищем, извращенцем, насильником детей? Она сама согласилась заплатить такую цену за свое зрение?
— Что за глупый вопрос? Естественно, ее об этом никто не спрашивал. Только на этом настоял ее отец сам, а я не возражал. Думаю, она потом поняла, что к чему, когда все уже было сделано. Могла бы и сама догадаться, что в этом мире не бывает
— А какой платы ты ждал от меня за свою неоценимую услугу?
— Никакой. Ты же знаешь, мне даже деньги не нужны были от тебя, а взял я их, чтобы тебя не уязвлять.
— Ты сам себе противоречишь, Джек. Сначала говоришь, что за все нужно платить, а теперь пытаешься убедить меня, что ты тот самый «чужой добренький дядя», который пришел и просто так мне помог.
— Послушай, Кэрол, — Джек взял ее за руку для большей убедительности. — Все, что я сделал, я делал только ради тебя. Я просто понял, что для тебя очень важно было помочь тому, кто когда-то, как ты считаешь, сделал для тебя что-то очень хорошее, отплатить добром за добро. Понял, что ты не успокоишься и так и будешь биться в бесполезных попытках спасти его, а никто, кроме меня, не поможет тебе в этом. Ты не поймешь, почему я не сказал тебе правду? Я просто не смог. Я понял, что в твоем детстве было мало хорошего, а этот человек — самое лучшее, как ты считала, что когда-либо появлялось в твоей жизни. Разве я не прав? Ты думала о нем годами, хранила его в своем сердце, для тебя он был чем-то прекрасным, светлым, добрым. Ты не любишь людей, ты не веришь им. А он был для тебя символом того, что не все плохие, что есть бескорыстные и добродушные, с добрым сердцем, чистыми мыслями, такие, как он, способные просто так проявить тепло и нежность к абсолютно чужому и постороннему человеку… к девочке, которую все отвергали, презирали, — он заметил, как вздрогнула Кэрол от его слов, но продолжил. — А он повел себя не так, как все. Правильно повел, как умный человек, понимающий, что ты всего лишь невинный ребенок, которого нельзя отвергать, не за что презирать. И этим он доказал тебе, что есть на свете люди, для которых не будет иметь значения, кто твоя мать и чем занималась, где ты росла и в какой обстановке.
Девушка рванулась, собираясь вскочить, но Джек схватил ее за плечи, не позволяя этого сделать, и впился пристальными взглядом в ее глаза.
— Я не закончил. Дослушай, пожалуйста. Так вот, я хотел сказать, что не хотел отбирать у тебя своей правдой все то, что ты так бережно хранила в душе, что имело для тебя такое большое значение. Какое бы разочарование тебя постигло, узнай ты, что твой человеческий идеал на самом деле один из страшных и худших людей. Ты бы окончательно перестала верить в людей, но, что еще хуже — самой себе. Эта правда разбила бы тебе сердце. Потому я ничего не сказал. Я решил освободить его, для тебя, чтобы ты не мучилась от мысли, что самый лучший из людей томится за решеткой, и я надеялся, что ты на этом успокоишься, я не думал, что все так далеко зайдет, что ты решишь связать с ним свою жизнь, выйти замуж…
— Ты копался в моем прошлом? — осипшим, словно простуженным голосом перебила его Кэрол, не слушая больше, о чем он говорит, после того, как поняла, что он все о ней знает.
— Я не копался. Просто кое-что узнал о твоей жизни. И я хочу сказать, что тебе нечего стыдиться и…
— Да какое
— Кэрол, успокойся. Не сердись, я не хотел ничего плохого… всего лишь побольше о тебе узнать.
— Узнал? Очень интересно? И давно ты все знаешь?
— Какое это имеет значение?
— И что же ты обо мне накопал, расскажи! Что же ты знаешь?
— Все.
— Все? Как ты можешь знать все? — Кэрол сглотнула застрявший в горле комок, понимая, что такой, как он, при желании, может раскопать самые сокровенные тайны, а тем более, ее тайны! Он читал в ее душе, как в раскрытой книге, и Кэрол бы уже не удивилась, если бы он знал и ее мысли, и мечты. — Даже то, из-за чего я порезала себе вены?
— Да. Но то, что тогда произошло…
Размахнувшись, Кэрол со всех сил влепила ему звонкую пощечину.
Джек ошеломленно уставился на нее, замолчав и вообще забыв, о чем хотел сказать. По лицу его медленно разлилась краска, ноздри затрепетали от ярости, но он взял себя в руки.
— Никогда так больше не делай… не надо, — прохрипел он.
Кэрол отвернулась, подавленно согнувшись и обхватив плечи руками, как будто замерзла. Глаза ее наполнились слезами. Сейчас она хотела только одного — чтобы ее все оставили в покое. Ее прошлое было таким же ужасным, как настоящее, а о будущем вообще не хотелось думать — страшно.
Она вздрогнула от неожиданности, когда ее обвили его руки, прижимая к его телу.
— Ну, прости, я понимаю, что не должен был… но я не смог преодолеть искушение…
— Хватит! Я не желаю об этом больше говорить, — резко отозвалась Кэрол, отстраняясь от него. — Мы отвлеклись от темы. На чем мы остановились? А, на том, что ты мне все время лгал, водил за нос, как дурочку… Почему — как? Дура и есть, раз так безоглядно тебе верила.
— Кэрол, ну я же объяснил… Все, даже ложь — все ради тебя, для тебя! Стал бы я тратить столько усилий, вытаскивая этого урода из-за решетки…
— Нет, Джек, ты все делаешь только для себя. Разве не принесло тебе дело Мэтта такой поразительный успех, так благотворно не повлияло на твои связи с общественностью, прессой, не возвысило еще больше твою карьеру? Не для меня, не для Мэтта, а для себя! Ты просто использовал Мэтта для своей карьеры. Да, ты и нам помог, конечно, я не отрицаю, только не надо мне говорить, что ты руководствовался только благородными помыслами, озабоченный моими чувствами. Хоть сейчас перестань морочить мне голову!
— Я тебе ее не морочу! — начал закипать Джек, теряя терпение. — Сейчас я говорю тебе только правду, как ты просила!
— Но какое тебе дело до моих чувств, до меня, в конце концов? Я же абсолютно чужой для тебя человек, никто, одним словом. Зачем тебе прилагать столько усилий ради меня, да еще за «просто так», как ты пытаешься меня уверить?
— Да потому что я люблю тебя! — запальчиво выкрикнул Джек. — Неужели ты до сих пор так и не поняла?
Девушка изумленно вскинула брови, а затем вдруг расхохоталась, прикрывая ладонью обезображенный рот.
Джек покраснел до корней волос, свирепо поджав губы.
— Ты находишь это смешным?
— Ну, это же шутка. А когда человек шутит, нужно посмеяться, хотя бы из вежливости.
— Это не шутка! И на этот раз твой вежливый смех неуместен! Я действительно тебя люблю, и ты даже представить себе не можешь, насколько сильно.
— Тогда я вообще перестала что-либо понимать! — почти весело воскликнула Кэрол, всплеснув руками.
— Что непонятного? — устало проговорил Джек и так тяжко вздохнул, как будто его грудь придавили тяжелым камнем.