Проклятые
Шрифт:
Одна из них была эгоистичной. Другая — нет.
— Думаю, мне пока стоит взять клинок, — сказал Ибан, потянувшись к сумке, лежащей у меня на боку. Я положила свою руку на его, природный инстинкт подсказывал мне, что нужно держать мощный предмет при себе. — Ничего хорошего не выйдет, если Грэй обнаружит его раньше, чем мы успеем применить против него заклинание.
Даже если в его словах был смысл, я не могла оторвать взгляд от сумки, в которую он сунул руку.
— Без тебя это бесполезно, Уиллоу. Нам нужно, чтобы ты заколдовала его своей
Я отбросила закравшиеся подозрения, осознав истинность этого утверждения, и вздохнула. Кивнув, я убрала руку и позволила ему незаметно убрать клинок в сумку. В результате обмена мы оказались слишком близко, его лицо наклонилось к моему, когда он прислонился к стене.
У меня перехватило дыхание, когда он медленно опустил голову, его глаза потемнели, а я просто смотрела на него. Он двигался не спеша, его глаза были полны вопросов и ждали отказа, который я не могла заставить себя дать.
Мне нужно было знать, не держит ли меня в плену внушение Грэя, не является ли оно причиной моей реакции на него. Если бы я почувствовала что-то с Ибаном, я бы знала, что это подлинное влечение.
Его рот нежно коснулся моего — мягкое прикосновение к коже и едва слышный шепот поцелуя. Я стояла совершенно неподвижно, не смея пошевелиться, боясь того, что подсказывал мне инстинкт.
Мне нужно было знать.
Кончик его носа коснулся моего, когда он наклонился; ласковое прикосновение показалось мне неправильным. Он сильнее прижался к моим губам, его рука скользнула под завесу моих темных волос, чтобы сжать подбородок и прижать меня к себе. Я закрыла глаза, отгоняя видение лица мужчины, которого я должна была выбрать. Я не могла смотреть на него, выдавливая из себя правду, которая смотрела мне в лицо.
Только закрыв глаза, я увидела образ самодовольной ухмылки Грэя, смотрящего на меня сверху вниз. Все, что я чувствовала, — это нежную ласку его рта на моем, то, как он раскрывал меня и заставлял отдать все.
Рот Ибана был слишком нежным, слишком ласковым, когда он пытался вытащить меня на поверхность. В его прикосновениях не было ни битвы, ни войны, только сладость там, где я хотела страсти.
Я отпрянула назад, ударившись головой о стену позади себя, и оторвала свой рот от его. Прикрыв губы рукой, я распахнула глаза и увидела, что Ибан открывает их гораздо медленнее.
— Уиллоу, — сказал он низким и хриплым голосом.
Казалось, он совершенно не замечал моей незаинтересованности, как будто пережил совсем другой поцелуй.
— Это была ошибка, — сказала я, быстро стряхивая с себя напряжение и судорожно вытирая губы тыльной стороной ладони.
Проскользнув между Ибаном и стеной, я поспешила к лестнице и к выходу в сад.
— Он не заслуживает твоей преданности! — воскликнул Ибан, но в его словах не было ярости.
Лишь разочарованный укор отказа.
И все же я вздрогнула от одного только осуждения этого заявления.
— Ты прав. Однако если быть до конца честными? — спросила я, кивнув в знак согласия. — И ты тоже.
25
ГРЭЙ
Уиллоу
Она не могла вынести его поцелуя, зная, что только я должен прикасаться к ее губам.
Я даже не мог найти в себе силы разозлиться на нее, потому что понимал ее лучше, чем кто-либо другой. Она хотела найти что-то для себя, хотела бороться с судьбой, которая определила ее жизнь задолго до рождения. Ей не хватало опыта, чтобы понять, что это бесполезно, что невозможно бороться с той связью, которую мы разделяли.
Я вышел из-за угла, где наблюдал за окончанием их обмена мнениями, и отправился на поиски своей блуждающей жены, чтобы проведать ее. Я застал ее за тихой беседой с Ибаном. Его поза, и голова, нависающая над ее головой, мало что оставляли для воображения.
Яростная часть меня хотела немедленно вмешаться, но другая часть должна была увидеть это. Мне нужно было знать, как ведет себя Уиллоу, когда думает, что я за ней не наблюдаю, чтобы убедиться, что я не воображаю, как она потеплела ко мне за последние два дня.
Я сунул руки в карманы, когда Ибан повернулся и посмотрел на меня, его ноздри раздулись, когда он понял, что я видел его унижение.
— Я так понимаю, все прошло не так, как планировалось? — спросил я.
Он стиснул зубы, несомненно, борясь с желанием ударить меня по лицу. Для человеческого мужчины это ничем хорошим не закончится; он должен знать, когда его превосходят в силе.
— Ты чертов ублюдок, раз так с ней поступил, — сказал он, устремив взгляд на Уиллоу, которая спешила вниз по винтовой лестнице, не обращая внимания на перепалку, происходившую позади нее.
— Как именно? Когда был рядом с ней, когда она плакала? — спросил я, не делая никаких движений, чтобы прикоснуться к нему.
Просто позволил его собственному стыду повиснуть на нем. Ничто из того, что я мог с ним сделать, не причинит такой боли, как то, что уже сделала Уиллоу, выбрав такого ублюдка, как я, вместо человека, который, по ее мнению, был морально выше ее.
— Или когда она выкрикивала мое имя каждую ночь, в то время как она не может вынести даже жалкого поцелуя от тебя?
— Вот почему ты ее не заслуживаешь, — прошипел он с отвращением. — Я бы никогда не стал говорить о ней в такое.
Я наклонился вперед, опустившись чуть ближе к его уровню. Ибан не был коротышкой, но в своем человеческом обличье он был ниже меня, совсем хрупкий и слабый.
— Это мило, но это имеет гораздо большее отношение к тому, что у тебя нет возможности доставить ей удовольствие, чем к какой-либо моральной чистоте.