Проклятый ангел
Шрифт:
— Машенька, сначала прими душ.
Очкастый тут же вспылил:
— Надо же, какой чистоплотный! Да, я тебя говно в кадре с неё слизывать заставлю, сука паскудная!
Коротко хохотнув, я почесал правой рукой свою безволосую грудь, быстро размотав перед этим парализующую плеть на всю длину. Маша схватила свои вещи и вместе с Аликой побежала в ванную. Очкастый даже не моргнул глазом и я сразу же понял почему. Скорее всего в холле находились другие его приспешники, а поскольку на окне в ванной комнате стояла решетка, то девушки не могли сбежать из неё. Что же, это меня вполне устраивало, ведь я мог теперь вытворять всё, что угодно Как только мы остались втроём, я насмешливым голосом сказал:
— Послушай-ка, дядя, ты бы попугал меня чем-нибудь более значительным. Не забывай, я всё-таки экстрасенс,
На это Очкастый сказал с угрозой в голосе:
— Сейчас мы посмотрим, какой ты экстрасенс, мальчик Авель. Бес, поработай-ка Каином. Шмальни в него разок, но не из «Глока», так ты мне товар попортишь, а из своего малокалиберного «Вальтера». Можешь даже глушак не наворачивать. Всё равно никто не услышит. Комната угловая, окна в парк выходят, а у «Вальтера» выстрел негромкий. — Бес послушно поменял оружие с мощного на более слабое, но от того не менее опасное и всё же навернул глушитель на ствол небольшого пистолета, а Очкастый продолжил инструктировать его — В руки или ноги не стреляй, можешь кость задеть. Выстрели в грудь поближе к плечу, чтобы лёгкое не задеть и мы посмотрим, что этот птенчик после этого запоёт. Надо же, чем он лечит, тем и калечит. Да, мы тут тебя самого так искалечим, что тебе мало не покажется. Даже не надейся сбежать. Внизу, под окнами, трое моих лучших бойцов прогуливаются, а в холле ещё двое сидят.
Как только этот тип заткнулся, Бес тотчас выстрелил в меня из «Вальтера». Звук выстрела был негромким и пуля с куда более громким чваканьем вонзилась мне под левую ключицу ближе к плечу и застряла в теле. Честно говоря, я думал, что боль будет намного сильнее и приготовился к этом, а потому даже не моргнул глазом. Ломать выставленными вперёд руками, а затем телом ветки при падении с Небес было и то куда больнее, но я не кричал тогда и не закричал сейчас. Скосив взгляд, ширина моих плеч позволяла видеть это, я посмотрел на маленькую, круглую дырочку в своем теле, из которой даже не стала вытекать кровь, усмехнулся и привёл в действие заклинание управления плетью. Теперь она была полностью мне подвластна. Вслед за этим я пустил в ход ещё пять заклинаний одно другого интереснее. Стресс, оказывается, хороший учитель для ангелов. Плеть, невидимая Очкастому и Бесу, мгновенно метнулась к ним и её кончик с молниеносной быстротой коснулся разных частей тела злодеев, для которых ничего не стоит взять и спокойно выстрелить в человека из пистолета. Впрочем то, что Очкастый хотел сотворить со мною и с Машей, которая уже натерпелась от него, было ещё более омерзительным, подлым и циничным.
Полностью парализованными они мне не были нужны, а потому я капитально парализовал только их руки, сжимавшие пистолеты, а остальные части тела слегка заморозил. Два магических заклинания, войдя в их тела, блокировали им голосовые связки и теперь они могли говорить только тогда, когда я им это позволю. Ещё два заклинания выступили в качестве невидимых, но очень прочных оков. На Небесах мне за такие шуточки быстро бы содрали с головы нимб, а со спины крылья, после чего отправили бы года на два в какие-нибудь каменоломни, но я находился на Земле и, честно говоря, вот теперь мне точно было наплевать на Небеса. Там тоже хватало засранцев, хотя и не встречалось таких мерзавцев, как Очкастый и Бес. Ну, а пятое заклинание, сторожевое, догадайся я сотворить такое раньше, то не попал бы в такой переплёт, быстро закрыло окно и задёрнуло шторы на обоих окнах спальной, после чего просочилось наружу и встало перед окнами номера на страже. Теперь я мог видеть с его помощью всё, что творится снаружи и мне первым делом бросилось в глаза, что напротив номера Маши действительно прогуливаются три здоровенных парня в точно таких же костюмах, что и у Беса.
Как только я взял в плен Очкастого и Беса, глаза которых сначала сделались удивлёнными, а потом наполнились животным страхом, видно им стало не по себе от того, что их руки и ноги заледенели и перестали им повиноваться, то сразу же занялся пулей. Впрочем, это слишком громко сказано. Пулька практически сама вышла из моего тела и упала мне на ладонь. Показав её Очкастому и Бесу, я сказал насмешливым голосом:
— Как видите, ничего страшного со мной не произошло. Вот если бы вы разрядили в меня оба «Глока», тогда может быть и смогли бы убить, а может и нет. Во всяком случае проверять этого я не намерен. Ладно, пулю я оставлю себе на память. Как сувенир. А теперь дядя, послушай ты меня. Самой большой твоей ошибкой в жизни явилось то, что ты решил бросить мне вызов. Тем самым ты мало того, что подписал себе смертный приговор, так ещё и обрёк себя на жуткую, страшную смерть и вы оба будете подыхать очень долго и мучительно. Ну, в общем посидите здесь и подумайте, а я пока что займусь своими делами. Не хотелось мне форсировать событий, да, ты, Очкастый, заставил. Да, поскольку очки тебе уже не понадобятся, то я их заберу себе, как и твой костюм. Победитель имеет право на трофеи, дядя. Таков суровый закон войны. Смотри, не обделайся со страху, чтобы мне потом не пришлось отстирывать мои брюки от твоего дерьма.
Сняв с носа Виталия Николаевича дымчатые очки, я заглянул в его глаза. Зрачки у него расширились от ужаса так, что почти не было видно радужной оболочки. Бес и то испугался меньше. Забрав у обоих пистолеты и положив их на прикроватный столик, я натянул трусы, затем джинсы и босиком, с голым торсом, но с очками на носу, которые мне действительно очень понравились, вышел из спальной комнаты и направился в ванную. В ней царили горе, уныние и слёзы. Подруги по несчастью, стояли обнявшись и плакали. Когда я вошел в ванную, они меня даже не заметили. Правда, Маша уже оделась в джинсы и коротенький синий топик с тоненькими бретельками, ещё одно восхитительное изобретение людей, туго обтягивающее её красивые, большие груди с выпуклыми сосочками, украшенными круглыми, крупными, розовыми жемчужинами. Всё, хватит вожделеть к Маше! У неё есть муж и эти драгоценные жемчужинки теперь принадлежат ему, а мне пора заняться её подружкой. Тем более, что я вроде бы являюсь и её спасителем. Громко кашлянув, я поинтересовался весёлым голосом:
— По ком льёте слёзы, милые девушки? Уж не по Виталию Николаевичу и Бесу? Глупости, они не стоят ни единой вашей слезинки. Поэтому быстро умойтесь. Нам нужно обсудить сложившуюся ситуацию и найти из неё правильный выход. Увы, девочки, но я, как говорит Любаша, лажанулся по полной программе и потому вынужден признаться в том, что я конченый лох.
Маша и Алика стремительно повернулись ко мне и сдавлено вскрикнули. Маша первой увидела на моей груди уже покрывшуюся запёкшейся кровью ранку и испуганно спросила:
— Авик, что это у тебя на груди?
Небрежно махнув левой рукой, я ответил:
— Так, пустяки. Это Бес по просьбе Очкастого проверял, какой я экстрасенс и выстрелил в меня из пистолета. Теперь они сидят на своих стульях слегка замороженные и крепко связанные, с залепленными пастями и думают о чём-то своём. Хотя нет, девочки, думают он сейчас о том, какой же это такой ужасной смертью им придётся умереть из-за того, что они такие злые и бесчеловечные люди. Полагаю, что вы не станете их жалеть.
Девушки подскочили ко мне и Лика спросила:
— Авик, это правда? Ты действительно их скрутил? — Я улыбнулся и молча кивнул, отчего Лика зарычала — Их обоих нужно на куски порезать, Авик. Они такие твари, что ты себе просто не представляешь. Это нам с Машей повезло, зато сколько других девчонок они искалечили и убили.
— Вот обо всём этом мы сегодня и поговорим, Лика. — Со вздохом сказал я и добавил — Но сначала нам нужно всех бойцов Очкастого заманить сюда, скрутить, а потом тайком вывезти отсюда. Вот только как это сделать незаметно? В любом случае для этого мне понадобится твоя помощь, Лика. Маша сейчас позвонит по телефону и скажет, чтобы через пару часов нам принесли ужин на троих, а тебе нужно будет позвать в номер двоих типов из холла. Я могу тебя доверять? Ты не предашь меня?
Глаза Лики быстро наполнились слезами, она замотала головой и торопливо заговорила, всхлипывая:
— Авик, это страшные люди! Этот Виталий Николаевич, он мент из Москвы, полковник. Он создал целую международную банду. У него везде есть связи. Ему привозят красивых девушек, очень часто совсем девочек десяти, двенадцати лет, со всей страны и он их растлевает, заставляет сниматься в порниках, а потом продаёт либо сутенёрам, либо за границу, в бордели. Нам с Машкой повезло потому, что нас в Европе и даже в Америке называли звёздами русского порно и мы даже ездили туда на съёмки…