Проклятый бог
Шрифт:
Погони больше не должно было быть. Ашарх считал, что ифриты не стали бы отправлять больше воинов на поимку пары рабов, поэтому дальше можно было двигаться спокойнее, но населенных пунктов и дорог все равно следовало было избегать. Хотя они пока что и так не попадались на пути беглых пленников. Их окружали лишь сплошные стены дремучего леса, который тянулся во все стороны до горизонта. По предположениям Аша, они уже пересекли границу между округами и давно блуждали по чащам Си Харук, но утверждать наверняка было проблематично, поскольку вся средняя полоса империи Ис утопала в тайге. Преподаватель знал об этом округе лишь то, что он совсем недавно стал
Пару дней пара медленно и упорно продвигалась на восток. Лиственный лес давно затерялся за их спинами, а впереди раскинулось царство голубых елей и высоких корабельных сосен. Дни становились холоднее, а ночью невозможно было спать без костра. Путешественники понимали, что сильно рискуют, разводя огонь, ведь они не знали, насколько близко от них могла оказаться дорога или же поселение. Мало ли несколько любопытных ифритов захотели бы посмотреть, кто же это разжег пламя посреди леса. Но пока что боги миловали двоих беглецов, которым и так приходилось несладко.
Изуродованная нога профессора причиняла ему немыслимые страдания. Она болела и мешала ходьбе. Аш даже не мог просто на секунду на нее опереться, как голень сразу же взрывалась волной резкой боли. От костыля ныло плечо, но мужчина продолжал ковылять дальше, не жалуясь и не плача. Его спутница, как и он сам, тяжело переживала утрату брата и друга, поэтому не стоило давать ей новый повод для беспокойства. Рана не воспалилась и когда-нибудь должна была зарасти сама, хотя Ашарх уже сомневался, что сможет ходить не хромая, как прежде.
Лишь раз за все дни пути по тайге им встретился крошечный ручеек с холодной водой, от которой сводило зубы. Это было настоящее счастье. Пусть в роднике нельзя было полноценно искупаться, но радость принесло уже то, что путешественники смогли вдоволь напиться, промыть рану и постирать одежду, от которой по большей части остались одни рваные тряпки. С едой дела обстояли гораздо легче: это были дикие места, где ягодные и грибные поляны оказались нетронутыми. Лантее дважды даже удалось поймать на обед кроликов, которые были непугливыми и, видимо, первый раз в жизни повстречались с кем-то, кроме лис и волков. Последние, кстати, в один день вышли навстречу неожиданным гостям леса. Повезло лишь в том, что волки стояли на другом краю широкого оврага, дно которого было заболоченным. Поэтому звери и их потенциальная добыча обменялись долгими настороженными взглядами и просто разошлись.
Ашарх и Лантея практически не разговаривали друг с другом. Над ними все еще довлела тоска по погибшему Мансу, а сил было не так много, чтобы тратить их на пустые беседы. Лишь вечерами, когда они засыпали у уютного костра, который далеко не всегда получалось развести с первого раза, профессор тихо рассказывал истории о разных странах, украдкой поглаживая свою нывшую ногу. Им предстояло еще долго идти до королевства Тхен, но хотелось успеть к гоблинам до первого снега. Хотя даже без него спала пара исключительно вместе, укрываясь изодранным плащом Аша и еловыми лапами, иначе к утру каждый из них рисковал промерзнуть до костей на стылой земле.
За день путешественникам удавалось преодолеть не такое большое расстояние из-за раны профессора, но они не собирались сдаваться и медленно шли к намеченной цели. Теперь, когда они потеряли все, что имели, и всех, кого любили, нельзя было опускать руки и поддаваться отчаянию. Их друзья пожертвовали своими жизнями ради того, чтобы Аш и Лантея выжили и получили свободу. Они не могли предать доверие умерших. Поэтому каждый день они боролись с холодным пронизывающим ветром, спали на голой земле и питались кислыми ягодами. Эти проблемы казались слишком ничтожными, чтобы остановить пару на их непростом пути. Теперь они вновь оказались вдвоем, как было в самом начале этого долгого и тяжелого путешествия, но именно сейчас они ценили друг друга как никогда раньше, совместно пережитые беды их сблизили и закалили.
К вечеру четвертого дня с момента побега из лагеря ифритов, разведя руками очередные колючие лапы елей, Лантея неожиданно замерла как вкопанная, а после быстро повернулась к спутнику.
— Это каменная стена. Похоже, мы случайно вышли к какому-то городу, — девушка говорила полушепотом, очевидно, опасаясь, что за оградой ее могут услышать.
Профессор с трудом доковылял с помощью рогатины до неожиданной ограды. Он осмотрел тянувшуюся в обе стороны стену и прислушался. Ни одного звука не раздавалось в округе.
— Слишком странно. Нет запахов, голосов, да и лес вплотную подходит. Не похоже это на обыкновенный город. — Аш нахмурился и провел рукой по прохладному камню.
— Мы с тобой договорились обходить поселения, — упрямо напомнила хетай-ра, оглядываясь по сторонам. — Если нас заметят, то сразу опознают как беглых рабов. Ты сам говорил, что по землям ифритов, кроме гоблинов и самих имперцев, никто не может свободно ходить.
— Да, да. Я помню. Но здесь другое. Я говорю тебе, для города здесь слишком тихо. Может, за этими стенами и нет вовсе никакого поселения? Например, это чья-то усадьба. Мы должны найти ворота или какой-нибудь проход и посмотреть.
— Ты в своем уме? Даже если это усадьба, то зачем нам на нее смотреть? Нужно уходить.
— Сама подумай, в усадьбу мы сможем прокрасться ночью, если не будет сторожевых ксоло, и забрать немного еды или одежды. Это бы очень помогло нам в дороге. — Профессор выдвинул свой главный аргумент, распахивая плащ и демонстрируя обнаженный торс. — Ночами слишком холодно, да и днем уже солнце не особенно греет. Мы заболеем без теплых вещей.
Девушка сжала губы, признавая правоту своего спутника.
— Ну ладно. Нам действительно было бы неплохо найти что-нибудь для твоей ноги и теплее одеться. Но только издалека посмотрим, хорошо? Если это город, то лучше уйдем.
Нежная улыбка на секунду мелькнула на лице Ашарха, но он сразу же ее скрыл. Порой ему казалось, что Лантею гораздо больше заботила его скромная персона, нежели ее собственные жизнь и здоровье. Особенно четко это стало видно после смерти Манса. Профессор и сам испытывал что-то подобное по отношению к девушке, пусть все еще робел признаться в собственных чувствах. За все время совместного путешествия они много что пережили вдвоем, и если раньше его удерживало рядом с Лантеей соглашение, заключенное еще в Италане, то теперь он помогал ей уже просто потому, что не мог иначе. И думая о дальнейшей жизни, Ашарх не представлял ее без своей упрямой и отважной спутницы, благодаря которой он не только увидел собственными глазами половину мира, но и стал мужественнее и даже как-то зрелее.