Проклятый дар

Велимера

Усмехнувшись, я коснулась проявляющихся на чувствительной коже синяков от его пальцев. Не сказала бы, что мне было очень больно…

— Я скажу тебе, что нужно делать, — пересев на край кровати, я закинула ногу на ногу, открывая внешнюю сторону пострадавшего бедра. Вада повернулся и следил за мной с готовностью принять любое наказание, и это одновременно раздражало и нравилось, — поцелуй, и все пройдет.

Пару секунд до него доходило. Чуть приподнявшись, он безумно нежно прикоснулся губами к синяку. Ну как он так умеет… Завороженно

наблюдая и ласково поглаживая его напрягшуюся шею, я только прикусила губу, когда искушенный в ублажении хозяек раб начал проявлять инициативу, скользнув ладонью по моей голени. В принципе, я никуда не тороплюсь…

Поцелуй мягких нежных губ заставил меня подумать, что я понимаю княгиню Малон. Откинувшись на спину, я обняла нависшего надо мной оборотня, чуть прогнулась от скольжения его ладони по боку. Как же мне не стыдно, возмутительно не стыдно…

Приоткрыв глаза, я оттолкнула от себя Дарона. Он послушно сел, виновато и непонимающе заглядывая мне в лицо, и снова стал молодым оборотнем. Показалось, что глаза голубые…

Вздохнув, я закрыла лицо руками. Я что, никогда не избавлюсь от этого дурацкого призрака прошлого?

— Простите, госпожа, — подняв взгляд, я только усмехнулась. Бедный мальчишка, опять мнется, винит себя… — я что-то сделал не так?

— Все нормально, — встав, я взъерошила ему волосы, заставив на секунду зажмуриться то ли от удовольствия, то ли от ожидания боли, — кто твой отец?

— Я не знаю, простите, — смущенно прикусив губу, невыносимо милый Вада сцепил пальцы в замок. Он всегда так делает, когда нервничает? — знаю только, что он оборотень, госпожа.

Ладно, это уже точно не Дарон. Только как теперь объяснить причину парню?

— Эй, — приложив ладонь к его щеке, я улыбнулась, — все правда нормально.

Наклонившись, я чмокнула его в кончик носа и тут же об этом пожалела. Ну вот как надо было обращаться с этим чудом, чтобы он от такой простой ласки засиял? Вот поэтому не люблю рабов. Мне их слишком жалко, я слишком хорошо с ними обращаюсь.

Приказав прийти в кабинет через полчаса уже в приличном виде и покормленным, я сама отправилась приводить себя в порядок.

Устроившись в кресле, я огладила полированную столешницу. Этот парнишка сбивает меня с толку. Вроде бы взрослый уже, столько должен был повидать, а наивный такой… Это делает его еще милее, но почему-то мне кажется, что он не со всеми хозяйками таким был. Как бы не огрызнулся он на меня, я же такого не терплю. Какая бы ни была добрая, наказываю всегда в полной мере.

Тихонько вошла Кали с подносом, уставленным тарелками, сервировала обед на столике у окна и, секунд пять подождав распоряжений, испарилась. Вышколенные слуги — счастье. Да и вообще в моей жизни много счастья. За столько долгих жизней я уже научилась его видеть в мелочах и, что немаловажно, ценить. Я люблю жить, хоть и привыкла делать это с определенным уровнем комфорта, близким к максимуму. Жизнь — это прекрасно.

Вздохнув, я

отложила письма и встала. Активные занятия с утра вместо завтрака всегда пробуждают во мне аппетит.

Когда я уже закончила с едой, почти неслышно появился Вада. Грея ладони о кружку с кофе, я откинулась на спинку. Судя по тишине, он опять стоит у дверей. Ладно, пусть. Вот допью и буду решать, куда его деть на время приема. Не хочу сейчас об этом думать, хочу просто пить кофе и слушать потрескивание дров в камине.

Глядя в запотевшее окно, за которым явно было очень солнечно и морозно, я улыбнулась. Зима — прекрасное время года. Я часто рождалась зимой, даже в первый раз я родилась зимой. Другое дело, что между смертью и новым рождением разница в несколько секунд. И все равно зима для меня праздничное время.

— Ты чего здесь встал? — гневно спросили сзади. Задумавшись, я не услышала, как открывается дверь. — Пугаешь людей!

— Он стоит там, где я сказала стоять, — от двери не видно, что в этом кресле кто-то есть, но и мне не видно, кто столь нагло и шумно ввалился в мой кабинет. Поднявшись, я с кружкой в руках прошла к себе за стол, — как вы вообще вошли?

— Мне кто-то должен позволить? — высокомерно вздернул подбородок князь.

Я так понимаю, бедный Криш за дверью в ожидании выговора за то, что не удержал ретивого посетителя.

— Кажется, вам было назначено на пять часов, — приподняв брови, я скрестила руки на груди, — ужасно неприличный визит для такого высокопоставленного человека.

— В пять часов я буду занят, — мужчина бесцеремонно уселся в кресло для посетителей, — мне нужно убрать двадцать лет.

— Боюсь, сейчас я ничем не могу вам помочь, — покачав головой, я закинула ногу на ногу, — если вы не можете прийти в назначенное время, пожалуйста, перенесите прием. Для этого не обязательно приходить лично.

— Мне нужно сегодня! — кажется, у милорда плохой день, все его бесит прямо с утра пораньше. — Это что, так сложно?

— Не сложнее, чем приходить вовремя, — холодно улыбнулась я.

Этот человек надавил на мое самое больное место — на любовь к расписаниям. Мне казалось, уж аристократ должен быть пунктуален.

— Неужели вы думаете, что роман с королем делает вас всесильной? — желчно поинтересовался князь, барабаня пальцами по столу.

Его взгляд явно был направлен на мою шею, где красуется бледный, но все же заметный след жадного поцелуя.

— Неужели вы думаете, что после давнего разрыва с королем у меня не может быть других мужчин? — в тон ответила я, приподнимая брови.

Кажется, сейчас мы перейдем к взаимным оскорблениям, и этот разлюбезный дворянин от меня никогда и никаких услуг не получит. Вот прям чувствую.

Ему явно хотелось сказать что-нибудь насчет моей распущенности, но нет, сдержался.

— Что же, — князь встал, хлопнув ладонью по моему столу, вот нахал! — думаю, другие темпоральные маги смогут мне помочь.