Шрифт:
Олег Пятаков лежал в своей постели, смежив до боли веки. Сцепив пальцы на одеяле, мужчина искренне желал стать глухим, чтобы наконец-то уснуть и перестать слушать вой ненормальной соседки сверху. Когда он переехал в квартиру пятиюродной бабушки, думал, что выиграл лотерею. Кому еще может так повезти с жилплощадью, свалившейся на голову? Безусловно, Олег радовался, как ребенок. Ведь жизнь его не баловала, и мужчина скитался по съемным квартирам, словно беспризорник. Ему нигде не везло. То ночами так сквозило, что зуб на зуб не попадал, то на лестничной площадке поножовщина случилась,
Осенний проезд № 5 радовал тихим районом, пятиэтажной хрущевкой и вполне милым видом с балкона, который выходил во двор. Пусть тут низкие потолки, одна комната, совместный санузел, Олегу все было хорошо. Главное, это теперь его дом. Странности начались спустя пять месяцев проживания. Да такие, что порой удавиться хотелось. Сначала странные завывания ветра, которые через день долбили в окно, пугая мужчину. Со временем он к ним привык, что уже и не замечает. Потом стали в районе пропадать кошки, падать замертво птицы. Но апогеем всего случилась соседка сверху. Она безудержно выла каждую ночь. Словно в ее кожу вонзали иглы, так истошно орала. Олег ходил к ней, думал помощь нужна. Днем, Наталья Сергеевна, обычная женщина, а ночью в нее что-то вселялось. А главное, соседка ничего не помнила о своем поведении. Но что странно, этот вой слышал только Пятаков.
И вот сейчас, Олег замер в кровати, стиснув зубы, и пытается уснуть. Наталья Сергеевна воет, ветер долбит в окно, а во дворе орут кошки.
– Полоса невезения, – выдохнул он и перевернулся на живот, спрятал голову под подушку и сжал ее руками, стараясь подавить шум.
Не вышло. Встал, отправился в ванную и посмотрел в зеркало. От недосыпа на лбу вскочил гнойный прыщ. Светлые волосы взъерошены и похожи на солому. В свои двадцать пять, Олег выглядел на сорок. Сглотнул слюну.
– С этим надо что-то делать, – пробормотал, переодеваясь. – Может, снова батюшку позвать? Хотя он уже был… Не помогло. Экзорциста Наташе найти? Да бред какой-то, – выплюнул он.
Мужчина отправился на кухню, включил свет, открыл кран. На миг, вой прекратился.
– Наконец-то.
Но не тут-то было, Наталья Сергеевна заорала так, что висевшая над головой Олега лампочка истошно замигала, вселяя в мужчину тревогу. Громкий стук заставил его вздрогнуть.
– Она что там, себя об пол роняет? Еще немного и посыплется штукатурка. – Процедил сквозь зубы.
Почему Олег слышит все это? Почему другие соседи глухи? А может быть именно с ним что-то не так? Проклят? Сбрендил? Пора в дурку?
Умыл лицо водой, налил ее себе в стакан и залпом выпил. Посмотрел на часы, висевшие на стене. Стрелка медленно двигалась к пяти утра. Еще пара часов и пора на работу. Там, Олег планировал вздремнуть хоть два часа. Правда, мужчина уже получал два раза выговор и боялся увольнения. Но ничего не мог поделать с диким желанием закрыть глаза и утонуть в спокойствии и тишине.
Спустя три часа, Пятаков уже ехал в цех, где трудился в качестве разнорабочего. Образования у мужчины не было, и сразу после школьной скамьи он вторгся в мир тяжелого физического труда. Если бы родители были живы, то он не думая, переехал бы к ним, а так… Не мог найти себе места.
– Продать бы ее, – проворчал Пятаков, паркуясь на стоянке. – Еще четыре года в ней существовать.
Вступая в наследство, мужчина принял единственное условие бабушки: прожить в квартире пять лет. Жилплощадь нельзя сдавать, нельзя оставлять в простое. Внук должен именно там проживать. Никак иначе.
Вышел из машины, захлопнул дверь старенького москвича, который обещал скоро отправиться на запчасти. Погода стояла премерзкая. Осенняя. Грозовые тучи собирались в единое целое и норовили содрогнуть небо молнией, а землю проливным дождем.
Олег любил физический труд. Он отвлекал от ненужных мыслей и забивал мышцы так, что к окончанию дня, мужчина едва ли не валился с ног. Правда, Пятаков и так едва переплетал конечности, на пути к производству. Окончание смены увенчалось провалом. Мужчина уснул за станком и был уволен. Настроение с отметки плохо спустилось еще ниже, и с дурными эмоциями, Олег вернулся домой. У подъезда столпились соседи со всего дома, образовывая толпу. Недалеко припаркована скорая помощь и две полицейские машины. Пахло гарью. Пятаков потянулся к носу, чтобы его сжать. Не стал, одернул руку и подошел к Михаилу Павловичу, который проживал на первом этаже. Тихий пьяница, который никому не мешал и любил поговорить по душам. Умный мужик, только с пагубной привычкой.
– Что случилось? – Встал рядом с Михаилом Олег.
– Так Наташка издохла, – пожал он плечами. – Поговаривают, повесилась. Не верится даже. Баба-то нормальная была. Мужика разве что не заимела, да и детей не родила. А так, тихая, спокойная…
– Ага, тихая, как же, – пробурчал Олег, в тайне радуясь предстоящему продолжительному сну.
– Может, убили? – Выдала предположение соседка по лестничной площадке.
– Да за что? – Возмутилась какая-то незнакомая бабка.
Начались громкие пересуды. У Олега разболелась голова от них. Чисто по-человечески, мужчине жаль женщину. А вот чисто эгоистически, Пятаков ликовал. Наконец-то прекратится этот дурной вой, который его доводил почти пять месяцев еженочно.
Протолкнувшись через людей, он зашел в подъезд, поднялся на четвертый этаж и достал ключи. Не день, а какое-то сумасшествие!
– Мужчина, вы знали Семенову? – На лестнице остановился полицейский и взглядом рентгена осматривал Пятакова.
Олегу не понравилось пристальное внимание. А еще мелькнула мысль, что эти товарищи могут узнать, что он вызывал несколько раз наряд для прекращения жуткого воя. Правда, в последний раз, ему велели обратиться к психиатру.
– Конечно. Живя в пятиэтажном доме, в подъезде которого пятнадцать квартир, знаком со всеми.
– Мало ли. Что можете про нее рассказать?
– Ничего. Мы не общались, – буркнул Олег, поворачивая в замке ключ.
– К ней никто не приходил?
– Я, что сталкер? – Раздраженно поинтересовался. – Вам лучше бабулек поспрашивать у подъезда, они больше осведомлены о жизни Натальи, чем я.
Полицейский что-то пробурчал, а Пятаков вошел в квартиру. Разделся, поужинал и лег в постель. Эту ночь, он спал, будто младенец. Крепко, сладко и в тишине. Только перед сном его мучило одно: почему так пахнет гарью?