Проклятый металл
Шрифт:
– Просто приглядывать?
– И в случае необходимости исправлять недочеты. Надеюсь, правда, до этого не дойдет.
– Полагаете, на борту нет бесноватых?
– Полагаю, это маловероятно. – Проведенный экзорцистом обряд должен был очистить корабль от киля до кончика грот-мачты, но вот марионетки… – Кстати, как отбирали команду?
– Никак, – фыркнул граф. – Просто ткнули пальцем в первый попавшийся корабль и отсеяли с него всех, кто вызывал хоть малейшее подозрение.
– Новых людей взамен не принимали?
– Нет. И на берег сойти никому не давали. Чему команда безмерно рада.
– Уже лучше, – расслабился я. Вряд ли на каком-то задрипанном флейте служила марионетка. Другое дело – отобранные для высадки на остров пехотинцы. – Кто-нибудь в курсе цели или конечного пункта назначения нашего плавания?
– Вы с Чесмарци задаете одинаковые вопросы…
– Это профессиональное…
– Карта находится у меня. Капитану известно лишь общее направление. – Рауль усмехнулся и, прежде чем я успел открыть рот, добавил: – Насчет караульных у каюты Чесмарци уже распорядился.
– Просто замечательно.
– А для большей безопасности он заселится вместе со мной.
– Логично.
– Считаете?
– Все мы заинтересованы в успехе экспедиции, – глянул я в глаза шефу дворцовой охраны, – но некоторые заинтересованы в этом куда больше других.
– Вильям? – заинтересовался явно задетый за живое граф и несколько раз сжал и разжал кулак, будто разминая занемевшую левую кисть.
– Ему выдали слишком много авансов, и теперь придется доказать, что он этого достоин.
– А вам, говорят, надо загладить старые грешки? – И, хоть по лицу Рауля скользнула едва заметная улыбка, шуткой этот вопрос не был совершенно точно.
– Скажем так: в случае неудачи Вильям может получить второй шанс, я – нет.
– Выходит, вам можно доверять больше, чем ему?
– А есть, что доверить?
– Пока нет. Но кто знает, как оно обернется в будущем? – Заслышав звон серебряных колокольчиков, граф Луринга отвернулся от борта и уставился на появившегося на палубе экзорциста. – Неужели так сложно переодеться? Или хотя бы снять бубенцы?
– Звон бубенцов мешает бесноватым сосредоточиться, – пояснил я графу.
– И нервирует команду, – нахмурился Рауль, наблюдая, как шарахаются от Бернара матросы. – Еще только бунта на борту не хватало для полного счастья!
– Привыкнут, – беспечно отмахнулся я.
– Это хорошо, мой друг, что вы такой спокойный…
– Не понял?
– Вас с ним в одну каюту заселили. – И, хохотнув при виде моей вытянувшейся физиономии, граф направился к капитан-лейтенанту, который уже успел сменить мундир на штатское платье. Команда тоже переоделась, и теперь о нашей принадлежности к военному флоту Стильга напоминали лишь баллисты да трепетавший по ветру флаг. Но торговцы Нильмары обычно в море выходят тоже вооруженными до зубов, а поднять альбатроса – минутное дело.
Ужиться с экзорцистом в одной каюте оказалось не так уж и сложно. Первые несколько дней мы с ним и вовсе толком не виделись: брат Бернар бродил по палубе, пугая шалевших при его виде матросов, я валялся пластом, дожидаясь, пока наконец пройдет головокружение. Не то чтобы приступ морской болезни действительно свалил с ног, но особого желания подняться с койки не возникало. Мне еще повезло: вид то и дело перегибавшегося через леер, чтобы освободить желудок, Рауля заставлял благодарить всех Святых, избавивших от подобного испытания.
Впрочем, времени напрасно в эти дни я не терял. Пока экзорцист шлялся по кораблю, у меня была прекрасная возможность перетряхнуть взятые им в плавание пожитки. Благо навесной замок окованного железными полосами сундука особой сложностью не отличался и вскрыли его без особых проблем.
Вот только ничего интересного внутри обнаружить не удалось. Завернутый в тряпицу серебряный серп, несколько томов из закрытого хранилища библиотеки ордена Изгоняющих да мешочки, наполненные травяными смесями. Полынь, крапива, чертополох, мята, зверобой. Пара серебряных амулетов, запечатанная сургучом бутыль – вот, собственно, и все.
Под вечер возвращавшийся в каюту экзорцист разжигал светильник, какое-то время читал одну из своих книг, потом бормотал то ли мантру, то ли молитву и отправлялся на боковую. Просыпался на рассвете и вновь поднимался на палубу пугать с ужасом ожидавших его появления матросов. Без сомнения, Бернар избегал меня намеренно, но, поскольку такое положение дел вполне устраивало нас обоих, навязывать экзорцисту свое общество я не стал.
Все изменилось на пятый или шестой день плавания. Уже откинув кожаную обложку потертого тома «Ритуалов изгнания младших бесов», Бернар неожиданно насторожился и, озираясь по сторонам, поднялся на ноги.
– Случилось чего? – моментально отложил я в сторону точильный брусок, которым доводил лезвие одного из ножей.
– Не могу понять, – ошарашенно пробормотал экзорцист, без своего кожаного одеяния, к моему немалому удивлению, оказавшийся худощавым мужчиной средних лет с «породистой» внешностью аристократа. – Первый раз такое… Будто скверна не рассеивается, а в тоненькую нить скручивается. Только ощутил – и сразу пропала.
Я прислушался к собственным ощущениям.
– Ничего не чувствую.
– Неудивительно, – не удержался от презрительной гримасы Бернар, отпер сундук и протянул мне один из серебряных амулетов – изукрашенный почти неразличимыми надписями пентакль.
– Зачем еще?
– Ты мне мешаешь, – безапелляционно заявил экзорцист. – Остатки скверны, эманации потустороннего. Не могу толком сосредоточиться.
Я накинул на шею цепочку амулета. Как ни крути, серебра в нем немало – так зачем отказываться?
– Сейчас лучше? Правда, мне кажется, разницы никакой…
– Тебе – никакой. – Бернар сбил сургуч с горлышка непрозрачной бутылки, до половины наполнил стакан, и по каюте тотчас разошелся незнакомый аромат. – Но теперь идущие от тебя остаточные эманации скверны не мешают мне сосредоточиться.