Проклятый
Шрифт:
– Я не пьян, Дингхор, если ты об этом.
– Верю, – невесело усмехнулся Дингхор. – В молодости голова крепче. Старика вроде меня полбурдюка свалят с ног, а у тебя даже язык не заплетается.
– Твоя старость еще далеко, – заспорил Кар, но, поймав взгляд вождя, смолк.
– Об этом я и хочу с тобой говорить, – устало сказал Дингхор. – Ты был здесь сегодня. Слышал Чанрета… Да не только сегодня. Знаю, вы очень дружны. И знаю, что многие с ним согласны.
– Я тоже с ним согласен, Дингхор. Прости. Племя Рассветных Холмов убило
– И не перебьем жителей Империи, – прервал Дингхор. – Забыть распри – великое дело, но вы хотите примириться для войны. Не нужно, мальчик. Я не затем позвал тебя, чтобы ты повторял разговоры Чанрета. Он не первым их придумал. Такие же речи звучали много поколений назад, когда землей правили колдуны. Ты знаешь, к чему они привели.
– Но если бы… – Кар и не думал, что скажет такое, но сейчас не смог сдержаться. – Если б они не перебили колдунов, никого из вас не было бы на свете!
– Может быть, – согласился Дингхор. – Может быть, не было. Или ты охотился бы на меня, оседлав грифона, а мою дочь взял бы себе в наложницы…
– Дингхор!
– Не надо краснеть, мальчик. Разве не приятная мысль – взять то, чего желаешь сильней всего? Не думать, чем обернется твоя мечта для других? Или я неправ? Ответь.
– Нет, – с трудом выдавил Кар. Щеки горели огнем. Сглотнув, он повторил тверже: – Нет. Этот путь не для меня.
– Хорошо, – тепло сказал Дингхор. – Я тебе верю. Пойми, никто не знает, что было бы. Может быть, наши народы сумели бы понять друг друга. Стать одним. И моя дочь могла быть твоей сестрой. Но путь кровопролития ближе, люди веками выбирают его. Исход всегда один. Не обманывайся, мальчик. Путь Чанрета лишь кажется мудрым. Наша свобода – ценой чужих жизней? Нет, Карий. Я не позволю.
В повисшем молчании Кар услышал голоса и шаги неподалеку, скрип разгружаемых подвод, далекие удары топора. Дингхор ждал. И Кар медленно, через силу склонил голову, признавая правоту вождя.
– Но при чем здесь я? Ты думаешь, я смогу разубедить Чанрета?
– Попробуй, хоть я и не верю, что его можно разубедить. Нет, Карий, я прошу о другом.
– О чем же?
– Чанрета слушают многие. Я знаю, в других племенах есть те, кто мыслит так же, как он. И Чанрет не раз встречался с ними… А ты не спешил рассказывать мне о тех встречах.
– Дингхор…
– Подожди. Вы друзья, побратимы, и не мне судить тебя. Но его влияние усиливается. После моей смерти его могут избрать вождем. А я не могу этого позволить. Он утопит землю в крови.
– Но с чего ты заговорил о смерти? Дингхор, если это время и придет…
– Замолчи, – прервал вождь.
Кар вгляделся, только сейчас заметив, как постарел Дингхор после смерти сына. Лицо избороздили глубокие морщины, голова седая. Но взгляд прежний, в нем силы больше, чем в иных молодых.
– Аррэтан хорошая целительница, но есть раны, неподвластные даже ей. Я могу прожить еще год или десять лет, – продолжил Дингхор. – Неважно – чем дольше, тем больше сторонников соберет Чанрет. А после моей смерти станет вождем. Он силен, горяч и умеет убеждать. В нем страшная сила – сила правоты, сила мести. Под его рукой соберутся аггары многих племен. Будет война. Наши племена будут истреблены, или истребят Империю. Круг завершится – и начнется вновь.
– Почему ты так уверен? Разве не можем мы вовремя остановиться? Победить, а не истребить?
– Ты видел, как убивает Чанрет? – спросил вождь.
Кар нехотя кивнул. Не раз сражались плечом к плечу, и он, конечно, видел. Злое упоение в глазах Чанрета, когда он врубался в гущу врагов, не разбирая, кто перед ним, не переводя дух; меч в его руках словно жил своей жизнью, быстрый, как молния, и столь же смертоносный. Чанрет никогда не оставлял раненых. А ведь противники были свои, аггары. Если же перед ним будут ненавистные истинные люди…
– Поэтому я должен сделать все, чтобы власть перешла к Налмаку. Он рассудителен и умеет сострадать. Он удержит племя от роковых решений.
– Но при чем здесь я? – повторил Кар, боясь услышать ответ.
– Кроме слов, которые забываются, у меня один способ утвердить его как вождя. Отдать ему Аррэтан. И ты не должен вставать между ними.
– Зачем? – это получилось хриплым вскриком. Горло будто заполнил дым. – Зачем ты так? Разве я когда-то… Хоть словом…
– Словом – нет. Твои взгляды красноречивей слов. Их вижу я. Видит Аррэтан. Ты так увлекся своим страданием, что забыл дорогу в мой дом. А думал ли ты, что заставляешь страдать ее?
От стыда впору было залезть в очаг. Кар не нашел, что сказать, да вождь и не ждал ответа.
– Она знает свой долг перед племенем, – продолжил он. – Как знаю я, и знает Налмак. И как должен знать ты. Но если ты не будешь владеть собой, она откажет Налмаку. И тогда я должен буду принудить ее… Или на руках твоих и моих будет вся кровь, что прольет Чанрет.
Откажет Налмаку! Откажет… Сквозь громкие удары сердца Кар произнес:
– Но разве она вещь, чтобы так ей распоряжаться? Разве ее желания ничего не стоят? Дингхор! Ведь Налмак и без того твой наследник!
Упасть на колени? Умолять, пока Дингхор не дрогнет? Но взгляд вождя пригвоздил Кара к месту.
– Моим наследником был Ранатор. Дед Налмака был младшим братом моего отца, бабка Чанрета – старшей сестрой. Их права равны. Но, если Налмак возьмет в жены мою дочь, их сын будет моим прямым наследником, а род наш старше императорского. Этого вместе с моим словом хватит, чтобы угомонить недовольных. Если только ты не помешаешь ей.
– Ты просишь меня держаться подальше, – горько сказал Кар. – Но я и так избегаю ее! Не ищу встреч, не говорю… что готов сто раз на дню ради нее умереть. К чему этот разговор?