Проклятый
Шрифт:
— Но я позвал тебя не за этим, — Лайнел откинулся в кресле. — Я хочу, чтобы сегодня, ты сопроводил меня на Совет Верат.
Я собрался возмутиться, но король не позволил.
— С Кэт останутся Эд и Рич, можешь за нее не волноваться.
Я нисколько не волновался за принцессу. Мне не хотелось переходить дорогу ликанам.
— Думаю, это будет разумно, — тем временем продолжил король. — К тому же, ты свидетель.
— Совет будет решать судьбу Марилли?
— Да, все верно, — нахмурился Лайнел. — Эта девушка поставила нас всех в тупик. Мы должны решить, что делать дальше.
— Совет может приговорить ее к смерти?
— Возможно и такое, но пока рано говорить наверняка.
Я хотел что-то сказать, но мысли разбежались. Я не спал более суток, а это и бессмертного выбьет из колеи.
— Можешь быть свободен, Гаррет.
Я поклонился королю и направился к выходу, где встретился с крайне хмурыми стражами. Их недовольство было очевидным. Чтобы позлить их еще больше, широко улыбнулся, как будто мы старые закадычные друзья. Тем самым подлил масла в огонь.
Как любит подшучивать Катерина, рано или поздно все мои недоброжелатели объединят усилия и устроят мне темную. Я улыбаюсь в ответ на такие слова.
Всем известно, что связываться с Проклятым себе дороже. Не я поселил в окружающих этот страх, это сделали мне подобные, много веков назад. Хотя я тоже не святой. Моя история написана кровью.
Я отправился к себе, чтобы хорошенько выспаться перед предстоящим советом. Минувшая ночь оказалась богатой на события, а по возвращению мне не удалось даже подумать об отдыхе.
Был почти полдень, и у меня оставалось ни много ни мало шесть часов. Но кошмар явился ко мне наяву. Она стояла у дверей в мои комнаты. Бесформенная фигура в черном балахоне. Капюшон плаща скрывал лицо.
Оракул короля. Многоликая.
Я остановился. Мне совершенно не хотелось общаться с ней, и она прекрасно знала об этом.
— Маккивер, — прозвучал приятный женский голос. — Ты так и не научился быть учтивым.
— Что тебе нужно?
Внутри зародилось желание сломать кому-нибудь шею. Словно в ответ на мои мысли, раздался смех:
— Могучий и Великий Гаррет, почему же ты меня так не любишь?
Это был риторический вопрос, но я все же произнес:
— Ты Оракул, вот и ответь сама на свой вопрос. А теперь позволь, мне нужно отдохнуть перед Советом.
Я бесцеремонно оттолкнул ее в сторону, но она и не думала уходить. Многоликая придержала дверь, которую я намеревался закрыть у нее перед носом.
Я не обращал на нее внимания. Подошел к бару и налил себе виски, чтобы хоть как-то унять зверское желание к расправе надо всеми и вся.
Остановившись в дверном проеме, она откинула капюшон плаща и улыбнулась. Улыбка. Пожалуй, это все, что было нормальным в ее образе. В остальном неподготовленный человек вряд ли смог бы смотреть в лицо провидице.
Оракул была высокой и статной. Прямые, иссиня-черные волосы, которые по темноте оттенка могли бы соперничать с ее одеянием, обрамляли лицо и спускались к пояснице. Многоликую можно было назвать привлекательной молодой женщиной, если бы не одно «но».
Шрам. От левого виска он наискось пересекал лицо и заканчивался на правой щеке. Рваный неровный шов, словно кто-то наспех заштопал нечаянно порванную тряпичную куклу. Только у этой куклы не было глаз. Лишь кожа, стянутая нитками.
Я выпил оставшееся в стакане виски и налил еще.
— Я не нравлюсь тебе, Гаррет?
Оракул обладала особой магией, которая не была подвластна заклинателям. Она видела будущее, но умела использовать и другую силу. Не всю, но заклинание морока плела превосходно и могла изменять свой облик по желанию.
Легкое, плавное движение руки, и внешность провидицы стала меняться. Я наблюдал подобный фокус не раз, и потому не удивился когда передо мной возникла Катерина. Виртуозное перевоплощение. Светлые локоны рассыпались по плечам Многоликой, а в синих глазах горел огонь, совершенно не свойственный моей подопечной. Никто другой и не заметил бы, но я видел ее истинную сущность.
— Так я нравлюсь тебе больше, верно?
Провидица сократила разделявшее нас расстояние, и я ощутил запах расплавленного воска, лаванды и чего-то еще, совершенно незнакомого. Женщина высвободила из моей руки стакан с виски.
— У тебя хороший вкус, — она пригубила напиток.
Я старался не обращать внимания и был порядком раздражен. Ждал, когда она закончит играть в свои извращенные игры. Как бы невзначай, Многоликая коснулась ворота моей рубашки и стала расстегивать верхние пуговицы. Я остановил ее.
Оракул рассмеялась.
— Ты столь благороден. Когда-то ты таким не был.
— Я изменился, — мой голос больше походил на рык.
— Ты уверен в этом?
Хищная ухмылка совершенно не шла Катерине, но в ту же минуту морок дрогнул и исказился. Светлые волосы стали русыми, более длинными и прямыми. Мое дыхание участилось, когда я понял, что за иллюзия предстанет предо мной. Зеленые глаза, которые когда-то пленили мое сердце и душу. Я помнил каждую морщинку в уголках глаз, каждый изгиб этого родного лица, и родинку на правой щеке.
— Может так, ты станешь более сговорчивым?
Эти слова она уже шептала мне в губы, а я боролся с желанием не разорвать ее в клочья.
Как она смела? Несмотря на то, что я ожидал подобного, это было сродни пощечине. Гнев и желание вновь коснуться той, которую когда-то любил, сцепились в схватке не на жизнь, а на смерть. Хоть я и понимал, что это лишь иллюзия, но ничего не мог с собой поделать.
— Кажется, ее звали Амелия?
Многоликая посмотрела в зеркало за моей спиной.