Прокол(CИ)
Шрифт:
– Никто никуда не ехает, никто никуда не выходит – особист дикими глазами посмотрел поочерёдно на Цоя, на солдат, на Фримена. – Пока я не скажу…
– А ты не забываешься, Шумов? – нехорошо прищурился Фримен. – Здесь пока ещё я командир, э?
– Эта операция под такими грифами проходит… – особист судорожно сглотнул – там, б…дь, столько… да тут всех, кто хоть краем уха…всех…
– Проще тебя одного – Фреманян встал из-за стола, обошёл всех, находящихся в комнате, и закрыл дверь. – Грохнем тебя сейчас, да и прикопаем тихонечко в сторонке. Мне ваши игры до груши, мне тут порядок нужен и дисциплина, панымаищь, да? И на солдатиков моих командовать не надо, тут я командую. Предлагаю сесть и всё спокойно обсудить. А ты как совсем маленький, кричишь, шумишь…
– Вы понимаете, господин подполковник, что Вы сейчас говорите? – спросил ошалевший от такого поворота особист.
– Я-то понимаю, Шумов, а вот с тобой мне не всё понятно. Да и не хочу я особо разбираться, я хочу, чтобы ты сел за стол и выпил, э? А потом мы говорить дальше будем.
Особист на подгибающихся ногах подошёл к столу, схватил бокал и одним глотком выглушил коньяка баксов эдак на сорок. Фримен поморщился, на это безобразие глядя глядя, кивнул Цою, приглашая его к столу и взял бокал.
– Ты, Дима, сейчас коротко нам расскажи, что, как и почему, без подробностей. – Подполковник отсалютовал бокалом и медленно, с наслаждением выцедил коньяк. – Говори, дорогой, мы тебя слушаем.
Особист обречённо махнул рукой, пробормотал что-то типа "та хай оно всё провалится", сунул пистолет в кобуру и закурил.
– Ну рассказывай…Цой.
Димка на этот раз уложился минут в семь-восемь. В полной тишине Фримен разлил остатки "Армагана", тоскливо вздохнул и поднял бокал:
– Царство тебе небесное, лейтенант Николаенко, пусть земля тебе…и всё такое.
Цой и особист молча выпили, поставили бокалы на стол. Снова наступила тишина.
– Ну… И чё теперь? – нарушил тягостное молчание Димка.
Особист смотрел на Фреманяна. Фримен потёр виски.
– Матюшенко, готовь транспорт, выдвигаетесь к Свалке, забираете тело лейтенанта. И чтоб ни одна живая душа мне… Сами не трепаетесь, возьми с собой Коваля и Птушкина, ну, ещё кого-нибудь, молчунов таких, поадекватнее, да? Одна нога тут, другая там, через три часа все ноги тут, всё поняли?
Сержанты синхронно кивнули и выскочили из комнаты.
– А теперь о делах наших скорбных покалякаем. – Фримен уселся на стул и обратился к особисту, задумчиво нанизывающему кольца дыма на струю дыма же:
– Шумов, убирай, давай, с лица своего эту вселенскую скорбь. Ещё никакой утечки не произошло, панымаищь, да? Ты всё равно тут до послезавтра сидеть должен, только потом беспокоиться и панику изображать. А тут тебе налицо – перевыполнение плана на двое суток.
– У меня не перевыполнение налицо, а х…й на рыло с пожизненным расстрелом – Шумов нервно затушил бычок в пепельнице и продолжил – Николаенко работал без ансамбля, сам, бля…один, бля… данные должны дублироваться компьютером спецкостюма, но достоверность подтверждается только тогда, когда доклад осуществляется параллельно… фу-у-у-у… Короче, говорит человек – говорит комп, информация сличается, делается вывод. А тут: человек – непонятно где, в абсолютно секретном спецкостюме – непонятно кто, что делать – непонятно.
– Чего это – "непонятно кто?" – возмутился Цой. – Меня как раз полЗоны знает, если не больше.
– Ну, и кто же ты? – отрешённо спросил особист.
– Я кочегар.
– Прэлэссно! Кочегар… Кочегар!!! Ну, конечно, кочегар, как же я сразу не понял-то. Цой-кочегар, что тут непонятного? Хорошо, хоть не газонокосильщик, или не мойщик бассейнов – особист свирепо взглянул на Цоя.
– Ну что ты на пацана разорался, Вася? – Фримен успокаивающе похлопал Димку по руке. – Да, ситуация, прямо скажем, хреновая. Но Дима тут ни при чём. Вернее, уже причём, но он же тебе твой спецкостюм доставил, лейтенанта твоего досмотрел, объяснишь, как есть.
– Ну да, как есть – Шумов горько усмехнулся – тут и выдумывать ничего не надо. Просто рассказать, как есть. Идиотизм настолько высокой пробы просто автоматически считается правдой.
– Слюши, ара, нэ нада минэ тут, панымаищь, плакат-ридат, э? – Фримен быстро пощёлкал клавиатурой своего компа. – Тело лейтенанта привезут, я сейчас распоряжусь, чтобы твою "Мурену" очень быстро подготовили, берёшь Цоя и ещё парочку моих орлов и мандруй в свой Бункер на доклад. Я же надеюсь, ты не собрался сдёрнуть куда-нибудь, э?
– Скажете тоже: "сдёрнуть". Проще тогда застрелиться – особист помотал головой.
– Насколько я понял, спецкостюм на тебе активирован. Это значит…
– Импринтинг незавершён полностью – Димка помрачнел. – Лейтенант, кстати, от этого и…того. А ещё лейтенант велел передать полковнику Приймаку, что данные…
– Стоять! – рявкнул Шумов. Димка перепугано замолк на полуслове.
– Тебе Николаенко кому приказал докладывать? Полковнику Приймаку? Вот ему и докладывай, мать твою! Даже мне не положено… хоть я и не совсем левый тут чайник.
Особист помолчал, потёр покрасневшие глаза, посмотрел на Фримена. Фримен тоже смотрел на Шумова не моргая и не отрываясь.
– Слышь, Арчибальд Акопович, я тут думаю-думаю, как то нехорошо от этой всей ситуёвины пахнет. Какая-то тут непоняточка нехорошая выходит.
– Да тут не просто плохо пахнет, дорогой, тут воняет – Фримен одобрительно причмокнул губами – молодец, Шумов, мозги работают. Тут явная утечка.
– Операция была спланирована с учётом теоретически всех возможных ситуаций, количество посвящённых в детали минимально, обмен данными отсутствовал практически. Откуда тогда появились эти мародёры с шаманом? И вообще, шаман… Каким боком тут шаманы? Их ведь запрещено трогать, да и немного самоубийц осталось, всех дурных уже поубивали – Шумов смотрел попеременно то на Димку, то на Фримена.