Прокурор
Шрифт:
– Понимаешь, колхоз имени Жданова тянет дорогу к себе. Техника понаехала, асфальтоукладчик, грейдеры... Улавливаешь?
– Да вроде бы.
– Когда еще такой случай представится? Позвони Кулагину, что ему стоит протянуть до Матрешек два километра...
Кулагин был начальником дорожного участка.
Измайлов нахмурился.
– Нет, мы оплатим. Скинемся, - поспешил заверить Межерицкий.
– Я думаю, и тебе не жалко будет на такое дело четвертной...
– Что там говорить!
– загорелась
– Вот было бы здорово! А то весной и осенью не доберешься, грязь по колено.
– Слушай, Боря, скажу тебе прямо, - решительно ответил Захар Петрович, - Кулагину я звонить не буду.
– О господи, - вздохнул Межерицкий.
– Но почему?
– Как будто ты не знаешь.
– Не знаю... Ты же будешь просить дорогу не к своей персональной вилле! Для целого кооператива!
– Двадцать пять рублей - пожалуйста. Даже - сто!
– сказал Измайлов. Если все, конечно, будет по закону. Могу со всеми подписать прошение или что там еще, но лично обращаться - уволь. И вообще, не надо обременять меня подобными делами!
– Ах-ах-ах!
– покачал головой Борис Матвеевич.
– Прямо ангел с крылышками.
– Но нельзя же так, Захар, - поддержала соседа Галина.
– Помочь людям - святое дело!
– Можно!
– отрезал Измайлов.
– Проворуйся завтра у Кулагина кто-нибудь, как я тогда подступлюсь? Тут же мне тыкнут: а для кого дорогу строили?
– Одно другого не касается, - пробовал все-таки уговорить Измайлова Межерицкий.
– Ты же будешь обращаться от имени коллектива.
– А это забудется, от кого я прошу. Запомнят, что я просил. Прокурор! Да еще скажут, что заставил.
– Он помолчал и заключил: - Все!
Борис Матвеевич насупился:
– Да, с тобой кашу не сваришь...
– Такую - нет.
– Вот так, Боря, всегда, - в сердцах произнесла Галина.
– Кругом все все делают, а он словно небожитель!
– Прекрати, Галя!
– пристукнул по столу Захар Петрович.
Она безнадежно махнула рукой. Наступило тягостное молчание.
– Ладно, на нет и суда нет, - сказал Межерицкий. Он поднялся, дружески потрепал Измайлова по плечу.
– Тебя не переделаешь.
– И не надо, - буркнул тот.
– Ну, я пошел...
– И, увидев приковылявшего на кухню журавля, спросил: - А кто ему лягушек ловит?
– Боря, ты все перепутал, - ответила Галина.
– Это ведь не цапля...
– Да?
– сделал удивленное лицо Межерицкий.
– А я хотел подкинуть: на моем участке их видимо-невидимо...
– Радуйся, слизней не будет и других вредителей, - заверила Галина.
– Вот видите, как хорошо, - улыбнулся Борис Матвеевич, - из вашей квартиры никогда не уйдешь без ценной информации...
– Дома будешь?
– спросил у приятеля Захар Петрович.
– Мне давно уже никто не назначает свиданий... А что?
Измайлов
– Так, ничего.
Межерицкий вышел.
– Не сердись, Захар, - сказала жена, видя, что он чем-то удручен. Зря я, конечно, ляпнула...
– Не будем, Галчонок, - ласково посмотрел на жену Захар Петрович.
– Я знаю тебя не первый день, да и ты - меня... Давай о чем-нибудь другом...
Ему и впрямь хотелось отвлечься от своих невеселых дум.
– Заходила к нам сегодня соседка, под нами живет. Утюг одалживала, у нее сгорел...
– начала рассказывать Галина.
– Осмотрелась, пока я утюг доставала, и говорит: а у вас квартирка получше нашей...
– Чем же?
– спросил Захар Петрович.
– Одинаковые.
– Паркет, говорит. На кухне - моющиеся обои...
– А у них?
– Везде линолеум. А кухня покрашена клеевой краской. И вся, говорит, уже облупилась.
– Да?
– рассеянно слушал Измайлов.
Тягостные мысли не покидали его.
* * *
Через день Гранская зашла к прокурору, чтобы поделиться с ним своими соображениями о делах, доставшихся ей от Глаголева. Когда подошли к делу о найденном в радиомастерской чемодане с дефицитными товарами, Измайлов спросил:
– С чего думаете начать?
– С обыска в доме Зубцовых. Удивляюсь, почему Евгений Родионович не сделал этого раньше...
– А вы считаете, обыск необходим?
– Да. Но, возможно, сейчас он ни к чему и не приведет - упустили время. Если Зубцов имел отношение ко всем этим джинсам и майкам, то, скорее всего, успел еще при жизни избавиться от улик. Но чем черт не шутит... Вы дадите санкцию?
– Кто остался у него из родных?
– Мать. Пожилая.
Захар Петрович заколебался.
– Волновать старого человека... Ведь сын погиб.
– А что поделаешь? Надо.
– Хорошо, - согласился прокурор.
– Еще что?
– Мы подумали с инспектором Коршуновым... На некоторое время установим за домом Зубцова наблюдение.
– Да, это тоже надо было сделать сразу...
– Лучше поздно, чем никогда, Захар Петрович.
– Вот это "поздно" меня и смущает, - сказал прокурор.
– Попробуем.
Инга Казимировна глянула в окно: к зданию прокуратуры подъехал милицейский газик.
– Захар Петрович, это за мной...
– Езжайте.
Измайлов утвердил постановление следователя на производство обыска у Зубцовых и отпустил Гранскую.
* * *
Моросил летний теплый дождь. Он только прибил пыль на узких улочках Северного поселка да отглянцевал листья яблонь и вишен, которые заполонили сады этой тихой окраины Зорянска.