Прокурор
Шрифт:
Отпустив машину, Инга Казимировна и инспектор ОБХСС Коршунов с двумя понятыми подошли к глухому высокому забору Зубцова. На калитке стандартная табличка с собачьей мордой и надписью: "Осторожно, злая собака!" Словно в подтверждение этому, со двора раздался яростный лай.
– А где же звонок?
– спросила следователь, отыскивая кнопку.
– Какой там звонок, целый набат, - усмехнулся один из понятых пожилой сухопарый мужчина, имея в виду собаку.
– Волк, да и только, - подтвердила
Коршунов потряс калитку. Пес залаял еще сильнее. Проскрипела невидимая дверь, и старческий голос произнес: "Фу, Цезарь, на место!" Собака теперь только тихо рычала. Лязгнула задвижка на воротах. В приотворенную дверцу выглянуло старушечье лицо, обрамленное черной косынкой.
– Здравствуйте, мамаша, - приветствовал ее старший лейтенант.
– Псину уберите, нам надо зайти...
Калитка захлопнулась. Увещевая собаку, старуха куда-то отвела ее и вернулась одна.
– Заходите, - пропустила она во двор пришедших.
– Следователь Гранская, - показала удостоверение Инга Казимировна.
– Как?
– приложила к уху ладонь мать Зубцова.
– Вы громче, она плохо слышит, - подсказала понятая.
– Гранская!
– почти выкрикнула Инга Казимировна.
– Следователь из прокуратуры!
Старуха молча кивнула и повела всех к дому.
Инга Казимировна оглядела двор. Несколько яблонь, клумба, на которой росли нарциссы и пионы.
Неподалеку от дома притулилась железная коробка гаража, покрашенного суриком.
Гранская предъявила хозяйке постановление на обыск.
– Человека нету, а вы...
– покачала головой старуха, скорбно поджимая губы.
– Господи, и после смерти покоя нет...
– Покажите, пожалуйста, ваше жилище, - спокойно сказала Инга Казимировна.
Это ее спокойствие подействовало на Зубцову.
– С чего начнете? С его половины?
– спросила она.
Его - значит, погибшего сына.
– Да, пожалуй, с его, - кивнула Гранская.
Зубцова перебрала связку ключей, нашла нужный, открыла небольшую верандочку, из которой был ход в большую комнату, заставленную и увешанную всевозможными часами.
Часы были самого разного фасона и размера. Но больше всего старинных. В виде бронзовых и фаянсовых статуэток, в деревянных футлярах, украшенных витиеватой резьбой, с боем, кукушками и прочей премудростью.
Гранская от неожиданности остановилась посреди комнаты.
– Богатая коллекция, - произнесла она вслух:
Особенно ее заинтересовали старинные карманные часы, лежащие под прозрачным пластмассовым колпаком.
– Очень долго покойный Владик за ними охотился, - вздохнула старуха, заметив, что диковина обратила на себя внимание следователя.
А вещь была действительно примечательная: в светлом серебряном
– Работают?
– поинтересовалась Инга Казимировна.
– А как же, - ответила Зубцова.
– Если завести, отбивают полчаса и час, показывают число, месяц...
– Знаменитый "брегет", - подсказал Коршунов.
И Гранская вспомнила строки из "Евгения Онегина": "...пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед"...
– Очень любил их Владик...
– хозяйка нежно потрогала футляр.
– Ну что ж, начнем, товарищи, - повернулась следователь к понятым, которые застыли у порога, ошарашенные обстановкой.
Складывалось впечатление, что мебель в комнате подобрали под эту коллекцию. Антикварный буфет, тумбочки, старомодная кушетка с высокой спинкой и зеркалом... Единственно, что привлекло здесь Ингу Казимировну как следователя, - сложенные в коробку из-под конфет письма, поздравительные открытки и телеграммы.
– Это я заберу, - сказала Гранская хозяйке.
– На время.
Та молча кивнула. Прошли в следующую комнату.
"Приятный интимный уголок", - отметила про себя Инга Казимировна, оглядывая помещение. Встроенный шкаф, приземистая тахта, покрытая мохнатым пледом, толстый ковер на полу, бар-холодильник, современные бра. Гардина теплого коричневого цвета на окне дополняла общую картину.
Следователь открыла бар. Он был с подсветкой. Зеркальные стенки создавали иллюзию глубины, множили ряды хрустальных рюмок и бутылок с иностранными этикетками.
– Для гостей держал, - сказала старуха.
– Сам выпивку не жаловал.
"А погиб по пьянке", - хотела сказать Гранская, но промолчала.
В шкафу были свалены журналы. Полуобнаженные девицы в соблазнительных позах, зазывные рекламы автомобилей, курортов, напитков...
"Сладостная мечта о роскошной жизни", - усмехнулась про себя Инга Казимировна.
В этой комнате она не обнаружила ничего для себя интересного.
Вход на половину матери Зубцова находился на противоположной стороне дома.
"Парадный был его, а черный - для матери", - подумала Гранская.
Там находилась кухня и небольшая каморка, служившая, видимо, покойному домашней мастерской. На полках лежали запасные части и детали к магнитофонам и радиоприемникам. На всем уже успел отложиться слой пыли. Мать Зубцова сюда, наверное, не заходила.
Закончив обыск на кухне и в чуланчике, перешли в спальню хозяйки. Тут была допотопная обстановка.
Высокая никелированная кровать с пышными подушками и покрывалом чуть ли не до пола, тяжелый сундук под накидкой с кистями, стол, наверное, полувековой давности.