Пролетарские байкеры. Книга 1
Шрифт:
Сергей, зевая, вышел из комнаты в зал, и, схватив с журнального столика сторублёвую бумажку, оставленную ему отцом, уверенными шагами проследовал в прихожую к телефону. Подняв трубку, он с характерным треском закрутил телефонный диск, набирая номер Дробилина, который знал наизусть. В трубке прозвучал сонный голос Антона:
– Алё…
– Антон, ты что, спишь?
– Да…
– На «моторашке» не хочешь покататься?
– На какой «моторашке»? – понемногу оживляясь, спросил Антон.
– Ну, на мотороллере моего деда. Он в гараже стоит. Только бензина в нём нет. Купим литра 2, и попробуем завести его.
– А дед ругаться не будет? – с недоверием в голосе спросил Антон.
– Не будет. Он умер 5 лет назад… В общем выходи. Встречаемся, где обычно, – ответил
Местом встречи двух верных друзей неизменно была одна из веранд бывшего детского сада. Этот детский сад располагался примерно посередине пути от дома Харламова до дома Дробилина, поэтому если они одновременно выходили из дома навстречу друг другу, то встречались именно в этом месте. Кроме того, днём там было тихо и безлюдно, и можно было покурить, не опасаясь, что увидит кто-то из знакомых или учителей.
Этот детский сад был самым старым в посёлке. В 1988 году в связи с перегруженностью этого садика, в посёлке Пролетарский был построен и сдан в эксплуатацию новый большой двухэтажный детский сад неподалёку. Поначалу оба садика были заполнены детьми, но с приходом 1990-х годов, когда рождаемость снизилась, старый детсад опустел, и его закрыли за ненадобностью. Потом в нём какое-то время были кружки для школьников, но и их вскоре, из-за недостатка финансирования, не стало… Маленькое здание детского сада забросили, и, казалось, на этот раз уже – окончательно. За эти несколько лет, стены здания исписали недетскими словами, кое-где разбили окна, и охотники за цветными металлами сняли несколько пролётов решётчатого стального забора из нержавейки, а прилегающую территорию облюбовали местные наркоманы, которые толпами собирались вечерами в верандах и варили какие-то зелья из конопли.
Сергей пришёл в садик первым. Скамейку в веранде давно сломали, и на её месте остались лишь уныло торчащие из бетонного основания пеньки, поэтому Сергей сидел на корточках, курил свою сигарету и думал. В веранде повсюду были разбросаны окурки, шприцы и пустые бутылки. Думать в таком месте о чём-то возвышенном было не просто, но Сергей старался: «Эх, какая же она классная, эта Алёнка. Поскорей бы родители мне на мотоцикл денег дали. Я бы подъехал к ней и познакомился. Она бы точно заметила, что мой мотоцикл круче, чем у её «Гоблина». Да и я сам, наверное, не такой страшный, как он. Интересно, как ко мне отнесётся Алёнка, когда мы встретимся. Ведь, может быть, она тоже никогда не обращала на меня внимания, так же как и я. То, что я заметил её сегодня утром, ещё не значит, что она тоже меня увидела… А если я ей не понравлюсь? Что тогда? Что, если она, правда, любит своего Тараканова? Что я буду делать без неё?» – в своих мыслях Сергей судорожно искал ответ на этот риторический вопрос, но ответа на него, естественно не нашёл.
В веранду вошёл заспанный Антон. После обеда он уже успел переодеться в другую майку и причесать волосы.
– Серёг, зачем баклажка? За пивом идём? – пробубнил он сонным голосом.
– За бензином. Я же тебе по телефону говорил.
– Да я спросонья не понял ни хрена из того, что ты говорил. Я, как со школы припёрся, пожрал, и сразу спать брякнулся, а потом ты меня разбудил… – виновато ответил «Бита».
– Родители ругали за двойку?
– Да, нет, слава Богу. Сказали, что поведение – это не самый главный предмет, и что им по фиг, какая у меня по нему оценка. Подкалывают только весь день…
Сергей хмыкнул, затушил окурок об бетонный пол, привстал с корточек, и, кивнув, в сторону дороги, сказал: «Пойдём на заправку!»
Старая заправка находилась на трассе. Идти до неё было километра два. Был разгар рабочего дня и спёртый душный воздух, пропахший бензином, сгустился над асфальтом. На заправке было тихо. Ни машин, не людей. Молодая кассирша уныло скучала в своей раскалённой маленькой будке и листала модный женский журнал. Её покой нарушил темноволосый коротко стриженый молодой человек, который просунул в окошко 100 рублей и, громко кашлянув, сказал:
– Девушка, нам, пожалуйста, 2 литра 76-го бензина.
Девушка медленно отвела взгляд от журнала, и, посмотрев в окно, оценивающе взглянула на «Сапёра»:
– Куда будете заправлять?
– В тару! – уверенным голосом ответил Сергей, и указал на «Биту», стоявшего возле колонки. Антон в это время пытался засунуть в баклажку заправочный пистолет. Он нервничал, и громко пыхтел, раздувая ноздри. Кассирша молча взяла деньги, пробила Харламову чек и торопливо отсчитала сдачу. Сергей, взяв деньги, направился к Антону, который ковырялся возле колонки с пластиковой бутылкой и пистолетом. Пистолет никак не хотел влезать в горловину, и Антону пришлось изрядно потрудиться, чтобы затолкать его туда. Когда ему, наконец, это удалось, он нажал на рычаг и бензин под напором хлынул в баклажку. Но тут скопившийся внутри воздух выбил пистолет из бутылки и обрызгал бензином с ног до головы обоих парней. Растерявшийся «Бита» матюгнулся и поспешно направил пистолет в горловину. Засовывать его снова времени не было, и к тому же Антон уже знал, что это бесполезно. Бензин лился широкой струёй, и лишь часть него попадала в горловину, а другая его часть стекала по баклажке и впитывалась в раскалённый асфальт. Кое-как нацедив половину бутылки, Антон повесил пистолет на колонку и закрутил крышку. Сергей стоявший поблизости, весь забрызганный бензином, остолбенев глядя на Антона, с упрёком сказал:
– Ну, молодец!
– А чё я? Я что ли виноват? Сам бы попробовал, раз такой умный! Надо было канистру брать, а не бутылку из-под пива! А теперь я ещё и крайний! – возмутился Антон.
Кассирша, наблюдавшая за всем происходящим через своё окошко, с укором тихо пробормотала сама себе: «Когда же они только нанюхаются! Эти токсикоманы проклятые! Каждый день таких человек по пять с бутылками приходят. И каждый раз все в бензине отсюда уходят…»
С половиной 2-х литровой баклажки бензина парни отправились в гараж покойного деда Харламова. Идти пришлось достаточно долго, так как гараж находился в старой части посёлка. Это примерно километрах в четырёх от заправки.
Старая часть посёлка – это небольшое барачное поселение, наспех возведённое военными строителями в середине 1950-х годов, которое местные жители между собой называли «Шанхаем». Это были самые первые строения в посёлке Пролетарский. В одном из них, кстати, жил Антон Дробилин. Бараки были одно- и двухэтажные и за всю свою долгую жизнь ни разу не ремонтировались. Естественно, вид у них был ужасающий: отвалившаяся штукатурка и покосившиеся окна, сквозные трещины в стенах, через которые можно было заглянуть в чью-нибудь квартиру, и сгнившие трубы. Во второй половине 1980-х годов их планировали снести и переселить жильцов в новый благоустроенный дом, который собирались строить неподалёку, но, с развалом огромной страны, о проекте забыли, и он остался лишь на бумаге, а о новостройке напоминал лишь огромный котлован, выкопанный под фундамент, и поросший за это время густой травой и кустарником. В той же старой части посёлка находился гаражный массив. Это был целый лабиринт беспорядочно настроенных гаражей разных цветов и размеров. Человек, ни разу не бывавший там, мог запросто заблудиться в хитросплетении гаражных рядов. Ряды гаражей то шли по прямой, то петляли, то закручивались в хитроумную спираль, а иногда даже раздваивались. Это был целый мир, посёлок в посёлке, в котором царили свои ценности, и свои законы.
Гараж, в который шли Сергей с Антоном, находился почти в самом начале массива. Он был маленьким и хлюпким, ряды кирпичей, формировавших стены, были неказистыми и кривыми, ворота были узкими, и сквозь жёлто-серую краску, покрывавшую их, проелась наружу ржавчина. Этот маленький убогий гаражик так смешно затесался между двух высоких больших гаражей, что со стороны казалось, будто его насильно затолкали в этот промежуток ногами. Сергей достал ключ и сунул в проржавевший замок. Ключ не поворачивался. Сергей изо всех сил тужился, пытаясь повернуть его, но ничего не вышло.