Пролейтесь, слезы… (Лейтесь слезы) (др. перевод)
Шрифт:
Шестой, независимо от внешних обстоятельств, всегда побеждает. Потому что так нас запрограммировали генетически.
Он снова вышел из номера гостиницы, спустился по лестнице и подошел к регистратуре. Средних лет клерк с редеющими усами, не поднимая головы от журнала “Бокс”, произнес:
– Да, сэр?
Джейсон вытащил из кармана пачку денег и положил на стойку купюру достоинством в пятьсот долларов. Клерк взглянул на деньги вначале равнодушно, потом глаза его округлились. Наконец он вопросительно посмотрел на Джейсона.
– У меня украли все документы, – сказал Джейсон. –
Ждать, пока тебя загребут полицейские или нацгвар-дейцы, подумал он про себя. Здесь, в вонючем клоповнике.
– Или на тротуаре у входа, – добавил клерк. – Я немного телепат. Согласен, наша гостиница скромная, но клопов у нас нет. Как-то раз нам завезли марсианских песчаных блох, но клопов…, боже упаси. – Он взял со стойки пятисотдолларовую купюру. – Я познакомлю вас с человеком, который сможет вам помочь. – И, еще раз внимательно посмотрев на Джейсона, добавил:
– Вы считаете себя знаменитым на весь мир. Что ж, такое тоже встречается.
– Идемте, – простонал Джейсон. – Скорее.
– Хорошо, – кивнул клерк, накидывая блестящий синтетический плащ.
Глава 3
Когда старая развалюха клерка медленно и со страшным шумом выкатилась на улицу, он повернулся к Джей-сону и заметил:
– Я так много странного читаю в ваших мыслях…
– Оставьте мои мысли в покое, – раздраженно произнес Джейсон. Его передернуло от отвращения. Он всегда ненавидел любопытных, сующих свой нос куда не надо телепатов. Этот тип не стал исключением, – Оставьте мои мысли в покое и отвезите меня к человеку, который сумеет мне помочь. Постарайтесь не напороться на контрольно-пропускной пункт, если хотите остаться в живых.
– Вам нет необходимости мне это объяснять, – мягко ответил клерк. – Я прекрасно знаю, что вас ждет, если нас остановят. Мне не раз приходилось оказывать подобные услуги. В основном студентам. Но вы ведь не студент. Вы – знаменитый, очень богатый человек. И в то же время это не так. Вы – никто. С точки зрения закона, вы вообще не существуете. – Не отрывая взгляда от дороги, клерк рассмеялся тонким слабым смехом.
Ведет машину, как старуха, отметил Джейсон. Вцепился обеими руками в руль.
Начались трущобы Уаттса. Узенькие темные лавки по обеим сторонам грязной, захламленной улицы, тротуары засыпаны мусором и битым бутылочным стеклом, аляповатые надписи, огромная реклама колы, названия магазинчиков. Старый негр торопливо перекрестился на перекрестке и двинулся дальше, нащупывая дорогу, как слепой. При виде этого человека Джейсон испытал странное чувство. После того как в страшные дни восстания Конгресс принял скандальный закон Тидмана о стерилизации, темнокожих почти не осталось.
Клерк притормозил, пропуская старика в поношенном, разлезающемся по швам коричневом костюме. Очевидно, он почувствовал то же самое.
– Знаете, что, если я его задавлю, меня могут расстрелять?
– Правильно сделают, – откликнулся Джейсон.
– Они как последняя стая ухающих журавлей, – сказал клерк и тронулся с места, дождавшись, когда старик добрался до противоположной стороны улицы. – Защищены тысячью законов. На них нельзя кричать, с ними нельзя драться – схлопочешь десять лет тюрьмы. При этом все делается для того, чтобы они поскорее вымерли. К чему, собственно, стремился Тидман и, думаю, большинство Промолчавших. Но… – он сделал короткий жест, первый раз убрав руку с руля, – мне не хватает детей. Помню, когда мне было десять лет, я играл с черным мальчиком. Кстати, недалеко отсюда. Сейчас его наверняка стерилизовали.
– Значит, у него есть ребенок, – заметил Джейсон. – Стерилизуют только после того, как жена сдаст талон на первого и единственного ребенка. Но на одного они имеют право. И он охраняется миллионами законов.
– Двое взрослых, один ребенок, – произнес клерк. – С каждым поколением черное население уменьшается вдвое.
Вымирает. Заслуга принадлежит Тидману. Он прекрасно разрешил расовую проблему.
– Что-то нужно было делать, – проворчал Джейсон, вглядываясь в дорогу. В любой момент они могли налететь на баррикаду или полицейский патруль. Пока все шло хорошо, но долго ли так может продолжаться?
– Мы почти приехали, – откликнулся клерк. Повер нувшись к Джейсону, он добавил:
– Мне не нравятся ваши расистские взгляды. Даже если вы платите мне пятьсот долларов.
– На мой век черномазых хватит, – сказал Джейсон.
– А когда умрет последний?
– Я не буду вам отвечать, вы все равно читаете мои мысли.
– О боже, – вздохнул клерк и уставился на дорогу. Машина резко свернула направо и теперь ехала по узкой улочке, с обеих сторон которой тянулись запертые деревянные двери.
– Что за этими дверьми? – спросил Джейсон.
– Люди. Такие же, как вы. Они не могут выйти на улицу. В одном они от вас отличаются – у них нет пятисот долларов…, да и многого другого, если я правильно читаю ваши мысли.
– Документы обойдутся мне недешево, – проворчал Джейсон. – Может, придется отдать все, что у меня есть.
– Лишнего она с вас не возьмет, – сказал клерк, останавливаясь у тротуара.
Джейсон выглянул в окно. Рядом был заброшенный ресторан с выбитыми окнами. Внутри совершенно темно. Это место вызвало у него отвращение, но, судя по всему, именно сюда они и ехали. Придется терпеть, выбора у него нет.
К тому же они не напоролись ни на одну баррикаду или контрольный пункт. Клерк выбрал правильную дорогу. Так что жаловаться пока не приходится.
Они вылезли из машины и подошли к болтающейся на петлях сломанной двери ресторана. Никто не проронил ни слова, оба внимательно смотрели под ноги, чтобы не наступить на гвозди, торчащие из набросанной перед окнами фанеры. Джейсон догадался, что подобным образом хозяева защищали подход к окнам.
– Держитесь, – произнес клерк, протягивая в темноте руку Джейсону. – Здесь ничего не видно, но я знаю, как можно пройти. Свет в этом районе отключили три года назад. Пытаются выжить людей, чтобы сжечь дома. Большинство, правда, остались, – добавил он после небольшой паузы.