Пролежни
Шрифт:
Если б в этой схватке
позабыть все строки,
что в моей тетрадке
были так жестоки.
Чтоб простить и выжить,
и вернуться к дому,
где мы были ближе
к вечности закону.
С голодом роднится
где-то волчья стая,
на дороге птица
мерзнет, не взлетая.
Ночь подобно бреду
в кровь клыки вонзает,
и навстречу следу
волки
А перед глазами
наша боль простая…
Сани в снег бросает,
и все ближе стая.
Спи, моя принцесса,
скоро я замерзну,
а тебя дух леса
превратит в березу…
* * *
Я долго жду выздоровленья
всех, окружающих меня.
Они болеют от рожденья
и до сегодняшнего дня.
Их стоны и пустые вздохи
ввергают ангелов в хандру,
а безнадежные пройдохи
не затихают и к утру.
На ссоры брошены все силы
осуществлять безумный план,
и в ход идут ножи и вилы,
сердца стираются от ран.
На кухнях ночью, тихо-тихо,
там, где провал печной трубы
те, кто рубился днем так лихо
тайком пакуются в гробы.
Не тороплюсь я к ним на помощь,
я убежденный дезертир -
как только наступает полночь,
я пропиваю свой мундир.
До не приличия здоровый,
живой, хоть зим и лет не счесть,
всё жду упрямо, бестолково
гонца, и радостную весть!
* * *
Объясни мне, милая
Чем меня пленила ты?
Прошепчи украдкою
отчего так сладко мне?
Только недалёкою
мы идём дорогою…
И морозы осенью
сердце заморозили.
Грустно в серых сумерках,
словно жил и умер так -
с плясками и сплетнями,
с озорными ведьмами.
Быстро всё кончается -
вновь не повстречаемся.
Смех мой стынет в холоде
в опустевшем городе…
* * *
К ДРУЗЬЯМ
Раскройте свои заскорузлые души, -
Я буду смотреть в них, тоску углубляя…
Я буду дворцы поднимать в них и рушить,
я стану в них смесью кошмара и рая.
Бегите ко мне без причин, без оглядки,
Я слово воздвигну над градом печали.
Я стану стрелой в ахиллесовой пятке,
я стану пределом в конце и в начале.
И только тогда зарубцуются стигмы,
и только тогда всё получит прощенье,
воскреснут внезапно забытые рифмы,
и снова вернут всем предметам значенье.
У
вы, вы мертвы… Я живой и поныне -
мне слышатся мира предсмертные стоны.
Вы умерли все, позабыв моё имя -
Но вас я запомню навек – поимённо.
* * *
ПЕСНЯ
( посвящается В. Высоцкому)
Мне стыдно, что я молод,
И много безобразил,
И часто ночью в холод
Я был испит и грязен…
Но где же те пределы,
Что стиснут мои плечи,
Параграфы, разделы,
Что ложью искалечил…
И я своей изменой
Омыт, но не простужен,
Подобно Полифему
Я ем людей на ужин.
И из зубов я долго
Остатки вычищаю
Но только дураков я,
Глотая, не прощаю.
Кругом смеются хитро
Подвыпившие парни, -
У них всегда поллитра,
Но мне не наливали.
Я их приятель давний -
С заклиненным штурвалом
Несёт меня на камни,
На рифы и кораллы.
И сны мои как рвота –
Я бьюсь о них глазами,
Опущенный в болото,
В которых мне сказали,
Что нет в пучине места,
Что я и там не нужен:
Ведь всем давно известно –
Дерьмо, оно снаружи…
И вот всё реже вздохи,
И лживы обещанья,
Сутяги и пройдохи
Как боги мирозданья.
Но я не на коленях, -
Я с теми, кто не правы.
В лицо зелёной лени
Плюю слюной кровавой.
И есть в запасе время,
Но выборы всё скудней –
Моё лихое племя
Уходит в чащу будней!
* * *
ГОРЬКИЙ ПАСКВИЛЬ (1989 ГОД)
Бессилье слов не помогало
хлебать тоски пивной отвар,
Но – к чёрту всех! Как нужно мало
чтобы зайти в коньячный бар.
Чтобы небрежно, полупьяно,
накинув на руку пальто,
достать червонец из кармана
и заказать бокал со льдом.
Пусть лёд чуть тёплый, и в стакане
не бог, какой аперитив,
Зато всегда приятно даме
болтать про свой кооператив…
про жуть-тоску на личной даче,
про заграничный свой круиз,
не брать копеек двадцать сдачи,
так, словно делаешь сюрприз.
Чем дальше – больше, и уж скоро,