Пролог (часть 1)
Шрифт:
— Многие из Московских Мельниц во Вьетнаме? — спросил я.
— Только наш… И вот такое, — сказала мать. — Все нам, конечно, сочувствуют. Здесь у нас хорошие люди… — И, как видно, заподозрив возможный вопрос с моей стороны, поспешила заверить: — Если будет нужно, и другие пойдут. У нас не Нью-Йорк.
— А что Нью-Йорк? — не понял я.
— Ну, там всякие демонстрации против войны. Мы видели по телевизору. У нас этого нет. У нас хорошие американцы. Если нужно — пойдут, правда? — обернулась она к мэру.
— Наверно, — сказал тот. — Наверно, пойдут…
Снова
— Сейчас ему уже гораздо лучше. Он даже водит машину. Специальные штуки там для рук. И у него есть девушка. Сейчас они поехали в Трою.
Она поставила склеенную чашку на стол и посмотрела на нас пристально:
— Он никого не успел убить. Он сам мне сказал. Я ему верю. Конечно, война, но я благодарю господа, что он никого не успел убить. Иначе я думала бы, что всё это — в наказание… А так — мина и мина. Случайность. Там ведь у них, у красных, тоже есть матери…
— Значит, и вы не за войну?
— Война? — переспросила женщина. — Война… — и добавила решительно: — Ну, это уже не наше дело. Раз война, значит, война. На то мы и выбираем президента.
Тут, естественно, разговор перешел на предстоявшие выборы. Оказалось, что решительная жена мэра еще не решила, за кого голосовать. А мэр сказал твёрдо, хоть и с улыбкой, но твердо:
— Я за Маккарти.
— А что же вы-то? — спросил я его жену.
— Ещё подумаю, — сказала она недовольно и пояснила: — Я, может быть, голосовала бы за Кеннеди. Но, видите, убили.
— Нет, я бы за Кеннеди не голосовал, — не согласился мэр. — Он ехал верхом на славе своего брата.
Она покачала головой, осуждая слова мужа, но сказала мирно:
— Я подумаю, может, тоже буду голосовать за Маккарти.
— Почему?
— Симпатичный, — сказала она, улыбнувшись.
— Но ведь он против, войны во Вьетнаме.
— Ну да, — согласилась она.
— А вы говорите, «раз надо, значит надо» и что здесь не Нью-Йорк.
Она подумала.
— Ну и что же, что не Нью-Йорк. Мы ведь тоже думаем — что, как и зачем.
— Не всё тут ясно, — сказал мэр.
Она махнула рукой:
— Какое там ясно. Даже я не понимаю, что нам там нужно и зачем мы воюем… А уж об остальных и говорить нечего…
Часа полтора сидели мы в доме мэра Московских Мельниц.
Уж после того как обменялись адресами и несколько раз сфотографировались вместе на деревянной терраске и даже выпили по чарке водки — ну какие же, скажите, могут быть на свете москвичи, если не пробовали настоящей «московской»? — Хеппард вдруг сказал:
— А тут про вас такое рассказывали, что прямо бери винтовку и ложись в окоп. Нет, не про вас лично, вообще про русских и про коммунистов. Говорят, вы будете здесь высаживать десант и нас всех убивать. Что вы — звери. А я смотрю — у вас даже рогов не видно.
Сказал и засмеялся. И жена тоже улыбнулась милостиво.
— Кто же это вам тут такое рассказывает? — спросил я.
— Шантрапа всякая. Минитмены, — сказал хозяин. — Тут у них в Норборне — штаб-квартира с главнокомандующим. Правда, сам он где-то скрывается. Но штаб есть.
— И много у штаба войска? — решил я выведать военную тайну.
— Трудно сказать. Дураков в мире немало.
— Ив Московских Мельницах есть?
— Есть. Кто поумней из них — держит это в секрете, а кто поглупей — видно за милю. Да вы их сами, наверное, встречали. В военных фуражках.
— Зачем же им фуражки?
Мэр усмехнулся.
— Условный знак. Чтобы друг друга не перестрелять в самом начале боевых действий.
Ну вот, все-таки я выведал один военный секрет…
Мы уезжали из городка под названием Москдв-ские. Мельницы.
Жизнь вокруг не казалась такой мрачной, как вчера, хотя военных фуражек на цивильных головах явно прибавилось.
Машина направлялась в Норборн.
Поёт Джонни Кэш. Знаменитейший певец. Разливается голос на всю Миссурийскую степь и, может быть, даже переваливает через канзасские рубежи.
Был я маленьким, когда Мама мне твердила: «С пистолетом, слышь, балда, Не играй, дурила». С пистолетом не шалил, С ним всегда всерьёз. Ну, а Билла я убил Просто так, без слёз. Надо ж было посмотреть, Что такое смерть.В мелкой панике разбежались дождевые капли на ветровом стекле. Мчатся в автомашинах ковбои. Сосредоточенные, загорелые лица под трехведерными шляпами. Громоотводики антенн на машинах подрагивают в такт Кэшовой песне.
Время от времени попадается на дороге плакат. Бравый пехотинец указывает пальцем прямо в меня: «Мы нуждаемся в тебе!» Другой плакат сообщает, что во мне нуждается и морская пехота. А на третьем плакате я оказываюсь необходим уже американским военно-воздушным силам.
Говорят, что счастье — это ощущение нужности. Если так, то миссурийские ковбои, мчащиеся по дороге, просто счастливчики.
Какая-то птица ударилась о радиатор нашей машины и разбилась о 235 лошадиных сил цивилизации. Непосредственно вслед за этим, инцидентом мы въехали в Норборн.
Он оказался небольшим городишком, тихим и мирным, совсем не похожим на место, какое должен был избрать воинственный ветеринар для штаб-квартиры партизанского движения против коммунистических вооруженных сил.
Что там говорить, мы, конечно, не ожидали увидеть в Норборне противотанковые надолбы или патрулей на улицах, но и не были готовы встретить глушайшую тишину пустынного городка, будто покинутого населением перед приходом противника. Понятно было, что напряжённая тишина не была вызвана вторжением русских в эти стратегически важные места. Скорее причиной тому была усталость норборнцев после трудового дня (было часов пять или шесть пополудни), но, так или иначе, город производил впечатление вымершего.