Промах
Шрифт:
Полёт с маленьким стабилизирующим вытяжным парашютом это нечто! Такое ощущение, словно гигантский невидимый пёс схватил меня за шиворот и что есть мочи трепал в воздухе. А вот во время раскрытия основного парашюта, когда скорость падения начинала стремительно замедляться, мне всегда казалось, что я соскальзываю в бездонную пропасть. Только сегодня что-то пошло не так. Вроде те же ощущения и переживания, но какие-то смазанные, неяркие, словно в голове появилась вата, в которой ощущения завязнув, исчезли, не успев проявиться в полную силу.
Когда над головой неслышным хлопком, передавшимся
Земля неумолимо надвигалась, а я так и не принял решение, в какое место открывшегося незнакомого пейзажа мне приземлиться. Я ещё раз осмотрел чужие просторы. Вот довольно большой и ровный луг, готовый принять нас с напарником. Я жестами привлёк внимание «первого» и указал ему место приземления. В ответ «первый» показал, что отказывается приземляться в указанном мной месте и ткнул рукой в другом направлении. Место, куда «первый» предлагал мне спуститься, оказалось небольшой полянкой посреди густого высокого леса. При посадке на неё легко было зацепиться за ветки деревьев, поэтому я упрямо указал «первому» садиться на луг. Но «первый», проигнорировав моё указание, заложил дугу, направляя своё падение на поляну.
«Вот же строптивый осёл!» – мысленно обругал я «первого», выруливая свой парашют вслед за ним. Я постарался замедлить своё падение, чтобы не столкнуться с «первым» над поляной и вместе с тем проследить за его приземлением. Конечно же, он зацепился за ветки и повис высоко над землёй раскачиваясь, но, не делая попыток отцепиться. Я был зол. Зол на начальство и напарника, ведь я до сих пор не увидел в нём ни одной способности, заслуживающей уважения. Что нашли в «первом» мои командиры? Ну что?
Я учёл его ошибку и, зацепив верхушку дерева лодыжками, влетел в пространство полянки. «Арбалет-2» – парашют удивительной манёвренности в опытных руках. Я не считал себя парашютистом-профессионалом, но даже моего умения хватило, чтобы аккуратно маневрировать в границах, очерченных мне деревьями и не зацепиться за ветки. Вот и земля. Теперь нужно было снять с дерева «первого», устроить ему нахлобучку за не выполнение моего указания, а затем, всеми доступными средствами определить, где мы находимся.
Я обвязал толстенный ствол дерева, на котором висел «первый» стропами своего парашюта на уровне груди, потом натянул парашют что есть мочи, создавая под «первым» нечто подобное на гамак. Первый висел очень высоко. Прыгать прямо на землю, обрезав стропы, было весьма рискованно. Свободный полёт с такой высоты мог закончиться переломом ноги.
– Режь стропы над правым плечом! – крикнул я «первому». Я надеялся, что в этом случае он соскользнёт с дерева вместе с парашютом и нам не придётся за ним лезть.
– Ты не удержишь! Потянешь кисти! Стропы завяжи повыше, а конец парашюта закрепи к земле кольями. И не торопись, я повишу!
Предложение дельное. Я достал нож и быстро вырезал два крепких колышка. Перевязав стропы на дереве как можно выше, я натянул парашют и пригвоздил его к земле кольями, забив их автоматом. «Первый» тут же принялся пружинить вверх-вниз, надеясь обломать ветки.
– Стропы режь! Дубовые ветки так просто не сломаешь!
– Во-первых, это не совсем дуб! Во-вторых, я всё же попробую! – крикнул в ответ «первый».
Я внимательно посмотрел на дерево. Это действительно был не совсем дуб, хотя я с самого начала был уверен, что не ошибся. Дерево было очень похоже на дуб, но всё же принадлежало совершенно к другому, незнакомому мне виду. Я осмотрелся. Вот акация, а это пальма какая-то, а вот ещё несколько «дубов» только поменьше. А вон клён молодой и несколько сосен. Все деревья вполне узнаваемы, но всё же было в их облике нечто необычное, странное. Деревья, растущие по границе поляны, вызывали у меня дрожь в теле своей неузнаваемой узнаваемостью. Нечто похожее я уже видел ранее, но такие деревья просто не могли расти в Смоленской области. Куда за столь короткое время умудрился закинуть нас ИЛ-76 из Минска? Под Брест? Варшаву? Или ещё куда-то? Мы должны были находиться не дальше, чем триста километров от Минска. Значит, такую растительность можно встретить только в каком-нибудь ботаническом саду, а не среди вольно растущей природы. Но с неба я не видел ничего сделанного руками человека.
В этот момент «первый» оторвался от дерева. Он рухнул вниз вместе с парашютом и сломанными ветками. Оба парашюта, один над головой, а другой под ногами в значительной степени смягчили его падение.
– А что это за дерево? – честно сказать, меня с первого взгляда смутила высота этого «дуба», но мало ли что.
– Родственник дуба. Можешь называть его реликтовым дубом. Здесь, между прочим, все деревья, что я успел рассмотреть, реликтовые. Это реликтовый лес.
Как можно сообщать человеку такие странные вещи и в то же время так буднично складывать парашют?
– Да брось ты эту тряпку и растолкуй мне всё, что ты знаешь!
– Растолкую, но позже. Солнце перевалило на вторую половину дня, значит, скоро вечер, а за ним ночь. Ты можешь ответить мне, какие звери бродят здесь в ночи?
– Я не боюсь зверей. У нас есть по огниву, сухой спирт, а лес полон дров. Кого ты боишься?
– Прислушайся.
Я замолчал. Было тихо. Вдруг, где-то далеко-далеко раздался трубный зов какого-то могучего исполина. Я похолодел от этого далёкого заунывного и тоскливого звука: