Шрифт:
1
Это случилось в предвоенный год, московской весной.
В студенческом общежитии, в женской комнате номер пять, легло спать десять девушек, а проснулось наутро девять.
Постель Вари Кутафиной была пуста. Одеяло откинуто, на подушке еще держалась вмятинка от головы, простыня была смята — смята, как обычно после спящего человека. Вещи Кутафиной были тут — недоставало только ее платья, шляпы и пальто на вешалке. По всему было видно, что Варя среди ночи поднялась, оделась и ушла. Тася, которая спала с ней рядом, теперь припомнила, что, встав среди ночи за водой, она заметила в
Кутафина была тихая, незаметная девушка. В каждом общежитии обычно встречаются такие люди. Они много молчат, неслышно ходят, охотно выполняют чужую работу, остаются «покараулить», когда все отправляются куда-либо, легко и застенчиво сносят шутки, уступают билеты в театр и в общении с людьми слишком часто говорят «пожалуйста» и «спасибо».
Куда и зачем могла уйти Варя среди ночи?
В гости? На вечеринку? Но тогда зачем было ложиться в кровать? Не получала ли она какой-либо телеграммы вечером? Нет, никто из подруг по комнате не видел этого...
Первым на весть пришел в женскую комнату студент второго курса Рожков Василий. Он это услышал в умывальне и пришел с полотенцем на шее, с зубной щеткой в руке.
Рожков молча подошел к кровати Кутафиной, оглядел ее, обследовал Варин шкафик, затем подоконник ближайшего окна. Он знал не больше, чем девушки в комнате, но считал, что сыск мужское дело и что по каким-то незаметным признакам он откроет то, чего не могли открыть подруги Вари. Но осмотр ничего не дал. Рожков присел на табуретку и задумался — ему не хотелось уйти ни с чем.
— Не было ли у ней какого-либо дома, где она могла переночевать?
Да, такой дом был — тетка на Садово-Каретной улице. Но почему-то сейчас забыли об этом. Рожков оживился: он, кажется, на верном следу — с теткой ночью что-нибудь случилось, послали в общежитие за Варей, дежурный же у входа в корпус, конечно, спал, посыльный поднялся на четвертый этаж, разбудил Варю... По всему видно, что Кутафина спешила уйти с посланцем от тетки,— вот даже постель не закрыта одеялом...
В записной книжке Вари нашли телефон ее тетки, и Рожков, на радостях, что сейчас вернет женской комнате их тихую подружку, поспешил к телефону. Но тут заговорила тоненькая, строгая Наташа, Варина подруга. Ведь спрашивая тетку: «Не ночевала ли Варя у вас?», можно этим, если Вари там нет, испугать старуху. Решили звонить от имени Володи (а у Вари был такой Володя), звонить о том, что билеты на «Бахчисарайский фонтан» он, Володя, достал и может сейчас же завезти билеты к Варе и так далее. Придумано было ненужно длинно и подробно — всем вдруг захотелось оберечь от волнения неизвестную тетку с Садово-Каретной.
Но в ответ они услышали такое же подробное и длинное объяснение, что Варечки тут нет и что вообще Варечка забыла свою тетю — вот уже вторую неделю не показывается... Но билетам Варечка будет, конечно, рада, и молодому человеку Володе («Простите, отчества вашего не знаю!») надлежит с билетами тотчас спешить в общежитие, где проживает Варя. И радушный голос стал словоохотливо сообщать адрес общежития. Василий Рожков, не в силах прервать старушку, терпеливо слушал о том, как добраться до того места, где он сейчас находился.
— Благодарю вас! — сказал наконец Володя-Василий, вешая трубку.
Не пришла Варя в тот день и на лекции в институт, не было ее и позже.
Вечер этого дня прошел в догадках. К девяти студенткам
Разошлись в двенадцатом часу ночи.
А на следующий день Наташа, проснувшись раньше всех, закричала:
— Варя вернулась!
И действительно, на вчера еще пустой кровати, натянув одеяло до подбородка, спала Варя. Наташин вскрик не разбудил ее. В одних ночных рубашках девять девушек столпились около спящей.
Было невыносимо ждать, когда она проснется,— хотелось все знать сейчас же, немедленно.
2
Варя легла в ту ночь вместе со всеми — в одиннадцать часов. Она умяла подушку, засунула под нее руку, закрыла глаза — поджидала сон. Но он не приходил. На противоположной от окна стене, захватив угол потолка, лежал косой, надломленный квадрат уличного света. По квадрату проходили какие-то волокна. «Тень от дыма», — догадалась Варя. Между уличным фонарем, бросавшим свет сюда, и квадратом у потолка дымила какая-то труба. «Как поздно топят! — подумала Варя. — Но почему дым проецируется сюда?» Это была легкая задача по начертательной геометрии. Все решалось очень просто: комната, где сейчас лежала Варя, помещалась на четвертом этаже, фонарь — на улице, следовательно, дом, где так поздно топили печь, был выше фонаря, но ниже Вариного четвертого этажа...
По светлому квадрату проскользнула будто тень птицы... Вот и еще одна — точно бабочки у лампы...
По квадрату все текли волокна дыма, и Варя представила где-то поблизости от общежития тихий двухэтажный домик с голландской печью. Белые изразцы с голубой каемкой, желтый латунный отдушник, на котором сушится полотенце, вышитое красными и черными крестиками. Совсем как в Серпухове у мамы...
Серпухов!..
Варя даже приподнялась на постели. Она же сегодня хотела позвонить матери! Сегодня маме исполнилось пятьдесят лет. И сегодня четверг, когда мать дежурит на заводе и когда она около телефона. Как она будет рада!
Спать не хотелось, но постель была уже нагрета, умята, и все здание было в темноте, в забытьи. Жил только косой квадрат света под потолком — волокнистая тень дыма поднималась, слоилась и пропадала во мраке. Можно послать телеграмму, но для этого опять-таки надо вставать. А завтра поздно, неудобно перед матерью: дочь забыла!..
«Нет, сегодня, и по телефону!»
И Варя при свете уличного фонаря стала одеваться. Ах, зачем она, дура, ложилась! Мать сегодня дежурит с девяти вечера — давно бы можно было позвонить в Серпухов!
Варя на цыпочках обошла кровати подруг, осторожно открыла дверь и выскользнула в коридор.
Полуосвещенные пролеты лестниц уже жили своей ночной жизнью: на третьем этаже на перилах спесиво сидела белая красавица кошка; вокруг нее, завистливо поглядывая, бегали другие кошки — худые, плоские, дешевые. Варя погладила белую кошку. Красавица охотно позволила коснуться себя — и она, и ее белая пушистая шерсть были созданы для этого...
У выхода дежурная по общежитию спала, положив голову на задачник по арифметике. Часы над ней показывали без двадцати двенадцать.