Прометей, или Жизнь Бальзака
Шрифт:
Эссонский канал, которому Бернар-Франсуа с безотчетным эгоизмом уделял не меньше внимания, чем безвременной кончине Лорансы, играл огромную роль в жизни семьи. Все рассчитывали разбогатеть благодаря ему; Оноре уже набрасывал черновики будущих Проспектов. Между тем директор ведомства путей сообщения распекал Сюрвиля за то, что тот, занимаясь собственными проектами, пренебрегает своими прямыми обязанностями. Характерная черта: в повседневной жизни Оноре разделял честолюбивые мечты своего зятя Сюрвиля, надеявшегося разбогатеть; Бальзак-писатель наблюдал, какие опустошения производит навязчивая идея в душе его родственника.
В день смерти Лорансы
Бальзак - герцогине д'Абрантес, 11 августа 1825 года:
"Бедная моя сестра отмучилась. Только что прибыл нарочный; я уезжаю и не могу даже сказать, сколько времени отнимет у меня эта горестная церемония и все, что с нею связано. Затем я возвращусь в Версаль. Проявите же хоть немного сострадания, раз уж вы не питаете ко мне иного чувства, и не огорчайте меня в минуту, когда столько горестей обрушилось на мою голову. Прощайте. Молю вас, сохраните свою дружбу ко мне. Она послужит мне поддержкой в этих новых испытаниях.
Сестра ни о чем не знает. Не выдавайте же ей печальную тайну этой трагической смерти. Я уезжаю вместе с Сюрвилем. Прощайте, прощайте".
То, что в августе было еще дружбой, в сентябре превратилось в любовь. В письме, отправленном из Саше, Бальзак обращается к герцогине на "ты" и называет ее "дорогая Мари". Герцогиню д'Абрантес, как и госпожу Бальзак, как и госпожу Сюрвиль, как и госпожу де Берни, звали Лора. Однако Dilecta [любимая, избранница (лат.)] (так Оноре именовал свою возлюбленную Лору де Берни) столько раз выслушивала клятвы в верности из уст своего непостоянного любовника, что теперь ему было неудобно, адресуя любовное письмо другой женщине, называть ее тем же именем. Неспокойная совесть рождает причуды, которые не понятны верности.
Герцогиня звала его в Версаль. Он обещал ей как можно скорее покинуть Турень, чтобы вновь насладиться радостью встречи с нею.
"Я прощаю тебе, любимый мой ангел, все недобрые упреки, которые вы мне адресовали, и надеюсь, что вскоре вновь буду опьяняться милым взглядом, любоваться дивным личиком. Я не уеду отсюда раньше 4 октября; таким образом, я еще надеюсь получить нежное письмо от моей Мари, но не от недоброй Мари, а от Мари обожаемой. Мари, которую я так люблю. Я готов лететь к тебе на крыльях, дорогая, но прежде хочу получить письмо, полное любви и примирения. Тогда я приеду, проникнутый благодарностью; теперь ты можешь полностью рассчитывать на мое возвращение".
Стать любовником герцогини д'Абрантес, обращаться к ней на "ты"... Положительно, наш "бахвал Оноре" делает успехи в королевстве женщин. В королевстве изящной словесности ему также улыбнулась надежда. Выпустив в свет в сентябре 1825 года роман "Ванн-Клор", Юрбен Канель заговорил о нем с одним из своих постоянных авторов, Анри де Латушем, который пользовался определенным весом в газетах: "Вот книга мужественного молодого человека с большим будущим; вы пользуетесь влиянием и должны оказать ему услугу, оказав о нем несколько одобрительных слов".
Латуш, человек весьма образованный, пробовал себя в различных жанрах он писал пьесы, романы, статьи, но так и не сумел "обуздать чудовище", то есть славу. Поэтому нрава он был довольно угрюмого, быстро обижался, но критиком слыл компетентным. "Я создал больше авторов, нежели произведений", - с горечью говаривал Латуш. Этот доброжелательный ворчун прочел роман "Ванн-Клор" и наряду с серьезными погрешностями обнаружил
"Среди потока книг, обрушивающегося на нас, - писал Латуш, - эта книга достойна быть отмеченной. Быстро развивающееся и захватывающее действие, драматические сцены, яркие, сильно написанные картины - все привлечет читателей, а особенно читательниц, которые любят обнаруживать в романе верные наблюдения и занимательность действия".
Через несколько дней Латуша посетил бледный, худой и щуплый молодой человек, черноволосый, с пронзительным взглядом; на нем был редингот с пелериной и короткие панталоны - штрипки тщетно пытались притянуть их к земле. Шляпа лоснилась от дождя. То был Бальзак, пришедший поблагодарить критика: в знак признательности он пообещал Латушу чудесную лошадку, объезженную индийским заклинателем змей.
Этот великолепный дао существовал только в воображении дарителя; но Бальзак понравился Латушу, и тот написал о нем вторую статью: "Драма Гете - с трогательным сюжетом и красочными, а порою забавными подробностями послужила, без сомнения, первоисточником романа "Ванн-Клор"... Вы испытываете живой, своеобразный интерес при чтении этой книги, детища ума изысканного и руки порой талантливой, но зачастую небрежной. К тому же роман "Ванн-Клор" уже завоевал репутацию книги весьма трогательной, готовится его второе издание. Латуш возвещал об успехе, чтобы вызвать его. В действительности же книга без движения лежала на складе Юрбена Канеля. Бальзак впал в уныние. В глазах близких он становился "неудачником", автором романов, на которые нет спроса. Время от времени родные из жалости приглашали его погостить в Вильпаризи.
Бернар-Франсуа Бальзак - Лоре Сюрвиль, 14 января 1826 года:
"Оноре приехал сюда на прошлой неделе, я ничего ему не стал говорить, но, по-моему, он в полном изнеможении, дошел до крайности; за четыре дня он немного оправился, но не мог сочинить ни строчки; на пятый день он принялся за работу, написал страниц сорок и в среду снова уехал в Париж, чтобы через день вернуться и потрудиться как следует. Мы с твоей мамой заплатили за его жилье; я вручил ему расписку домовладельца вместо новогоднего подарка. Сообщаю это только тебе одной. Вернется ли сюда Оноре? Что он собирается делать? Что будет делать? Об этом я ничего не знаю и понимаю только одно: ему двадцать семь лет, а он уже потратил столько сил и способностей, сколько иной не потратит и к сорока годам, но ничего толком не добился".
Деловые начинания Бальзака, все его грандиозные замыслы также пока не принесли ожидаемого успеха. Лафонтен начал выходить отдельными выпусками по три тысячи экземпляров, но продажа шла очень туго. Компаньоны уступили Оноре свою долю: они были довольны, что могут от нее избавиться. Он остался единственным владельцем дела, но, для того чтобы довести издание до конца, надо было вновь залезать в долги. Книгопродавец Бодуэн приобрел у него весь тираж Лафонтена за 24000 франков; расходы составили 16741 франк; судя по цифрам, Бальзак даже получил прибыль, однако Бодуэн заплатил векселями фирм, потерпевших банкротство. В те времена это было распространенной мошеннической проделкой: слишком доверчивому кредитору подсовывали сомнительные векселя, которые дисконтеры учитывали только из тридцати процентов.